Лабиринт Минотавра

Внезапно проснувшись, Владимир понял, что еще ночь. С улицы, через окно спальной, сквозь голубые, под цвет стен, плотно сдвинутые шторы, проникал свет. Была полная луна, светившая своим матовым светом, и оберегавшая покой и тишину тех, в чьи окна она так бесцеремонно подглядывала.

Рядом лежала Ната. Его любимая, всегда желанная и родная Ната. Ее шелковистые волосы, запах которых всегда его опьянял, были откинуты в сторону и свисали с кровати до пола. Она крепко спала. На лице была нежная, счастливая улыбка. Улыбка радости. Такая бывает у женщины, только что познавшей радость любви, наслаждения, истинного счастья. Не случайно говорят, что любимая женщина излучает больше очарования, чем имеет.

Не выдержав, Владимир поцеловал ее, спящую, в шею, в родинку, возле мочки уха, коснулся губами уголка ее губ. О, любовь, эта сладкая тирания, когда любые ее муки терпишь добровольно, и они впоследствии становятся твоей пышной победой

Лишь под утро, вместе с внезапно исчезнувшей луной, вновь погрузился в какой – то тревожный сон.

* * *

– Доброе утро, любимый. Пора вставать, завтрак на столе. Или ты сегодня никуда не едешь? – «рисуя», как всегда, свое лицо, говорила Ната. Она смотрела на Владимира через зеркало. Видя ее со спины, Владимир одновременно видел и ее лицо, отраженное в зеркале. Смотрел на счастливую улыбку своей любимой, молчал.

– Что с тобой, ты не заболел? – на секунду прервав свое рисование, повернувшись к мужу и нежно улыбаясь, спросила Ната. – Ты извини, задержалась вчера, к Наде заехала, но ты же знаешь нас, женщин, любим потрепаться. Обижается, что мы с тобой не заезжаем, – вернувшись к своему искусству «рисования» лица, продолжила Ната. Владимир молчал, понимая, что и любить, и быть мудрым невозможно. Пытался сообразить, отнимает ли Ната у него разум или дает, как будто у него его нет.

Уже на ходу, наклонившись и чуть коснувшись его своей щекой, дабы не размазать помаду, Ната выбежала в прихожую. Через несколько минут услышал легкий шум двигателя ее машины, стоявшей под окном, еще через минуту вновь установилась тишина.

День рождения. Предсказания цыганки сбываются

Предположения умных дороже убеждений глупых.

Вот и осень. Время летит так быстро, что замечаем его только тогда, когда видим чужих, я не оговорился, именно чужих, а не своих детей.

Вот прелестный мальчуган. Боже, как он вырос! Еще вчера был совсем маленьким, ползал по полу, а сейчас самостоятельно ходит, ему нужно до всего коснуться, попробовать не только на ощупь, но и на вкус, что это такое и съедобно ли? И все это новое, неизвестное, обязательно надо попробовать на зуб, вернее уже на зубы, коих во рту аж несколько штук.

…Отмечали первый в жизни малыша день его рождения. Конечно, он оказался в самом центре внимания прибывших по такому случаю гостей. Но, как обычно бывает, гости, откупившись от виновника торжества подарками, тут же забыли о нем. На время. О нем еще вспомнят, но позже, в прихожей, где очень долго, обнимаясь и раскланиваясь, обмениваясь любезностями и прощаясь, эти самые гости вдруг вспомнят, по какому именно случаю они сегодня были в этом гостеприимном доме.

Женщины на ходу, в который раз записывая рецепт замечательного салата, приготовленного хозяйкой, какой они в жизни не пробовали, но непременно должны научиться его готовить, пряча свои листочки с каракулями в дамские сумочки, тут же вспоминали о виновнике торжества. Уже не просили хозяйку, а требовали немедленно его принести, чтобы поцеловать в щечки, ручки, попку и родинку на ней. Слушая их, родители лихорадочно вспоминали, где же у их чада эта самая родинка и почему они ее ни разу не видели на попке?

Гостям тщетно пытаются объяснить, что он, виновник торжества, уже спит, а их поцелуи родители обязательно ему передадут, как только тот проснется.

Но пока гости еще не собирались прощаться. Они сидели за столом, их многочисленные тосты не обошли вниманием всех виновников торжества: родителей, бабушек, дедушек и др. Конечно, одним из последних тостов был за папу. А как иначе? И папа не обиделся, что за него пили не сразу, а потом. Да и на что обижаться? Всем было хорошо. Да и вообще, если бы вдруг не догадались выпить за папу, значит, что? Правильно. Значит, было мало водки. Впрочем, водки, сколько бы ее ни было, всегда мало. Поэтому, как только гости, уже не раз выпив на посошок, поняли, что водки больше нет, нехотя стали прощаться. Анатолий попытался сбегать в магазин, но более трезвые удержали его.

Уже далеко за полночь, наконец – то, Владимир и Ната приехали домой.

* * *

Сквозь сон Владимир почувствовал, что его кто – то усиленно пытается разбудить. Явно услышал слова: «Вставай быстрее, просыпайся».

Но проснуться он никак не мог. Так хочется спать, а этот кто – то уже сильно трясет его за плечи.

– Ты кто, чего тебе надо, я спать хочу, не мешай мне.

– Ты не узнаешь меня? Я – Рада. Быстрее поднимайся. Ты горишь.