Лабиринт Минотавра

Петр даже не поверил, что услышал от чудовищного гаишника именно эту фразу. Не стремясь разбираться в чужих странностях поведения, он метался взглядом по сторонам, ища выхода…

Проход! Слева!

Он кинулся туда, и тут же ощутил сильный и острый удар ниже спины. Его бросило на стену, он прокатился боком, вскочил и снова побежал по темному коридору, с возмущением осознавая, что его боднули рогами. За спиной раздался рев и громкий топот.

Петр добежал до следующей двери и попал в ту же комнату, со столиками, лошадкой и сбитым жирафом. Беспомощно оглянулся назад, преследователь был уже в дверях.

Петр дернулся в другую сторону, увидел проход в туалет, кинулся туда и снова ощутил сильный и очень болезненный удар рогами в ягодицы. Он проскользил лицом по кафельному полу и, теряя сознание от отчаяния и боли рванул первую попавшуюся дверь, то ли кабинки, то ли саншкафа.

Снова оказался в коридоре.

Поворот, поворот, развилка, снова поворот… тупик!

Петр повернулся, прислонился лопатками к крашеной стене.

Гаишник медленно наступал, сверкая темными глазами. Голова его была совершенно бычьей, остатки формы исчезли, открывая мощное тело, покрытое густым жестким волосом, сзади покачивался бычий хвост. Крупные кулаки сжимались и разжимались, как будто перемалывая чье-то тело.

У Петра же ниже поясницы все болело, как единый синяк.

Бежать было некуда. «Если это конец», – подумал Петр, – «то бояться уже нечего».

– Ну чего надо? Чего хочешь? – тяжело дыша выпалил он.

– Нет! – огрызнулся Минотавр. – Это чего ты от меня хочешь? Это же твой сон!

– Как сон? Почему сон? – хрипло вырвалось у Петра.

– Конечно! Докажем силлогически! – с веселым спокойствием предложил Минотавр. – Сон разума рождает чудовищ. Я чудовище. Значит, твой разум спит!

Петр помотал головой. Что-то в этом построении было не так.

– Не-е-ет, неправильный это силлогизм, – сообразил он, – это значит, что ты порожден сном разума.

– Душой не криви! – хохотнул Минотавр и расслабленно шагнул вперед.

Петр тут же воспользовался шансом, который ему представила эта расслабленность. Он согнулся, кинулся под рукой Минотавра и помчался по коридору. Сзади раздался возмущенный рев.

Он надеялся добежать до выхода из здания, но того все не было и не было. Вместо этого тянулись полутемные коридоры, предлагая ему то тупики, то развилки, то двери в комнату с наездом на жирафа.

На крашеных до половины стенах мелькали веселенькие звери из мультиков. Детям их широкие улыбки должны были казаться милыми. Но на бегу, в полумраке они виделись Петру издевательскими. Глумливо скалился волк из «Ну, погоди!», гаденько ухмылялся заяц и даже ежик из тумана смотрел с обидной поддевкой.

Грудь разрывало от сбитого дыхания, сердце гулко молотилось, а боль в ягодицах была все сильнее и сильнее. В то же время все ближе был топот Минотавра за спиной.

Выхода не было.

Снова увидев дверь, Петр ворвался в комнату и остановился. Услышал, как сразу же за ним вбежал Минотавр.

Петр лихорадочно огляделся. Что еще он тут не пробовал? Дверь в туалет, кухню, коридор… все не то! Где еще двери?

Вон! Маленький шкафчик! У него есть дверцы!

Петр настолько отчаянно перебрал все варианты, что уже был уверен – никакого другого выхода нет.

Минотавр заметил его взгляд и тут же прыгнул вбок, перегораживая путь.

Теперь он оскалился, поскреб ногой пол, сжал кулаки и наклонил голову. Кончики рогов смотрели прямо на Петра.

Бежать было некуда. Отступать уже тоже.

Петр стиснул зубы, подобрался и бросился вперед сам.

Дверца шкафчика открылась, и он провалился в какое-то новое помещение. Тут пахло побелкой и было тихо. Совершенно тихо. Не было слышно ни топота, ни рева.

Петр не вставая привалился к стене и перевел дух.

Открыв глаза, он увидел перед собой приоткрытую дверь, возле которой был приколот канцелярской кнопкой-гвоздиком листок:

Экзамен по нити Ариадны

Первому, сдавшему на «отлично» – льготный выход из Лабиринта

Петр скупо улыбнулся и подобрался. Встал, еще раз изучил объявление. Все верно – «льготный выход из Лабиринта».

Заглянул в дверь.

За нею была большая поточная аудитория, амфитеатром спускающаяся к кафедре и столу преподавателя внизу.

На стене за столом висела огромная классная доска, на которой был тщательно нарисован мелом скрученный спиралью Лабиринт. В боковой стене слева горел камин, в котором над почти прогоревшими дровами висел котел с каким-то варевом. Сам преподаватель, сгорбленный, в клетчатом пледе до пола, стоял сейчас рядом с ним и помешивал огромной поварешкой.

Достал ее, налил в круглую чашку, потянул носом, отпил, крякнул.

Не уверенный в том, что видит, Петр просунул в дверь голову. Дверь скрипнула, и преподаватель, как-то сразу целиком повернувшись, ухватил его взглядом за толстыми очками:

– А-а-а-а, Фесеев! Отважились пожаловать? М-мн-ну, сделайте м-м-милость, спускайтесь, – скрипуче прокряхтел он, протянув звуки «н» и «м».

Нерешительно, Петр вошел в аудиторию и стал спускаться. По рядам сидели редкие студиозусы, все в форменных курточках, со стриженными затылками. Все уткнувшиеся носами в листки, вертя в пальцах карандаши.