Лабиринт Минотавра

Ощущения ниже спины были чудовищными. Это невозможно было терпеть. Можно было лишь беспомощно кататься по грубым толстым доскам пола и стонать. Однако Минотавр должен быть уже близко, нужно было бежать, что было сил бежать.

Цепляясь за стены, сложенные из грубо отесанных валунов, Петр поднялся и заковылял прочь. Преодолевая боль, усталость измученных ног, голод и жажду он старался идти все быстрее. Ему все время слышался сзади громовой топот и рев, он весь сжимался и старался ускориться.

Изогнутый коридор, поворот за поворотом будто бы спускался вниз и ниже становился сводчатый как в каком-то подземелье потолок. Развилок не было. Страх же все нарастал. Петр явно двигался слишком медленно, чтобы надолго оторваться. Ему обязательно нужно было найти укрытие.

Взгляд цеплялся за каждую мелочь, но ничего подходящего не попадалось.

Петр был уже в полном отчаянии…

Дверь!

Дубовые доски, окованные железом, крупные валуны, обрамляющие дверной проем – то что надо!

Неподалеку прямо из стены в выложенный камнем желоб бил ключ. Как раз сейчас из него набирала воду в деревянное ведро по-деревенски одетая женщина. Она выпрямилась и повернулась: стройная, с большой грудью и огромными темными глазами за невероятно длинными ресницами.

– Можно воды? – тяжело выдохнул Петр.

– А то так есть хочется, что переночевать негде? – хихикнула женщина.

– Ночевать не надо, – замотал головой Петр. – Только спрячь меня, пожалуйста!

Женщина окинула его взглядом, придвинулась ближе, улыбнулась:

– Можно. Только… у меня всего одна кровать…

Петр тут же подумал о жене, такой непохожей во всем на эту женщину. Как далеко она была сейчас. И что она может узнать о том, что с ним было здесь?

Женщина смотрела на Петра и улыбалась.

Петр куснул верхнюю губу, затравленно глянул назад. Уже скоро здесь должен быть Минотавр с его острыми рогами. Еще одного удара Петр не переживет.

– Спрячь меня! – кивнул он.

Женщина приоткрыла дверь, он юркнул внутрь. Она скользнула следом и опустила железный засов. Петр подошел убедиться, что все заперто надежно, попробовал поправить засов, но смог его лишь совсем немного приподнять. Совершенно очевидно, что он был тут в безопасности.

Теперь только он огляделся. Комната была очень маленькой, настолько, что им было даже тяжело развернуться в ней. Но крайне уютной. Кровать с кружевными подушками и расшитым покрывалом, достаточно широкая, чтобы на ней можно было поместиться вдвоем в обнимку. Миниатюрная железная печка в углу. Крохотная батарея отопления на чугунных гнутых ножках. Маленькие столик и табурет, оба из толстого прочного бруса. Шкафчики и полки. Все было очень аккуратно, мило и нарядно. Тут не было окна, но царила атмосфера сытости и благополучия.

Петр перевел дух.

Петр закончил оттирать котел от сажи и поставил его на строго определенное место на полочке над плитой.

До возвращения Ариадны должно было оставаться еще довольно много времени. Он даже подошел к двери и прислушался, нет ли звука шагов. Все было тихо.

Выглянуть бы… Он взялся за засов, потянул его вверх, но тот даже не шелохнулся.

Покачав головой Петр решил, что время все-таки есть.

Он достал из ящичка под столом коробку, поставил ее на столешницу и извлек из нее полусобранные часы. Сел и очень медленно принялся за работу.

Он совершенно не торопился закончить сборку. Важно было просто продолжать. Как будто он дома с дочкой, как будто Аринка сидит рядом и очень довольно рассказывает ему, где и какая шестеренка должна стоять.

Легко лязгнула дверь, открываясь. Петр встал, чтобы встретить Ариадну. Она вошла, мягко опустила засов и передала Петру холщовый мешочек:

– Вот, опять гречка с рисом. Положи на место, потом переберешь, как обычно.

Он принял мешочек, и она обняла его, прислонившись своей большой грудью и щекоча его подбородок своими длинными ресницами.

– Опять собирал часы? – мягко спросила она, взглянув на стол.

Он коротко кивнул. Она вздохнула:

– Расплатишься сразу?

Петр снова коротко кивнул, убрал часы в коробку, повернулся к батарее и опустился на колени.

Ариадна застегнула на нем ошейник, пристегнутый цепочкой к трубе, поставила перед ним миску и вывалила в нее из консервной банки собачий корм. Петр наклонился, подхватил губами кусок и начал жевать.

– Ты даже не представляешь, как мне тяжело это делать! – пожаловалась она. – Но ты сам виноват! Как мне трудно видеть, что ты снова думаешь о каких-то посторонних женщинах!

Она всхлипнула и продолжила:

– Я только и делаю, что забочусь о твоей безопасности, о твоем уюте. А ты… каждый раз, каждый раз! – она еще раз всхлипнула. – Ну конечно! Чего еще от тебя ждать, кроме старых анекдотов?

Петр проглотил кусок и подхватил следующий.

– Сил моих уже нет… милый, я понимаю, что тебе это надо… но и мне все тяжелее. Давай вот как… за следующий раз мне придется не только пристегнуть тебя, но и отстегать плеткой. Хорошо?

Петр опустил голову, задумавшись.

Соглашаться с ее требованиями было все тяжелее. Однако он вспомнил коридор по ту сторону и бегущего по нему Минотавра и живо представил оглушающую боль в ягодицах.

– Ну? – поторопила она.