Лабиринт мертвеца

Евгений Рудашевский Почтовая станция Ратсхоф. Книга 1. Лабиринт мертвеца

In angello cum libello

В наших горах, Ибрагим, скоро чудеса случатся. Клад будут искать здесь люди, большой клад, говорю тебе.

Иван Руж. Таинственное похищение

Мне самой вдруг иногда кажется, что я тоже птица. Вот так встану над обрывом, замашу руками, машу-машу, а это вроде уж и не руки, а крылья. Лёгкие, сильные! И мне ну ни чуточку не страшно обрыва.

Юрий Иванов. Сестра морского льва

Иллюстратор Ольга Неходова

Пролог Египетский стервятник

Когда я родилась, люди в панике выбежали на улицу. Роды были тяжёлыми, но всех напугали, конечно, не мамины крики. Я появилась на свет минута в минуту с подземными толчками, и папа назвал такое совпадение хорошим знаком, сказал, что землетрясение обещает мне жизнь, полную приключений. Возможно, папа был прав, но первого приключения я ждала почти шестнадцать лет и уж никак не думала, что оно начнётся посреди Родопских гор в Болгарии.

Этим летом два друга, Тодор и Христо, отправились туда на поиски египетского стервятника. Он многие века очищал леса Балканского полуострова от умерших зверьков, не позволял им распространять заразу. Болгары и турки называли его малым карталом, ак-бабаем, калиной-малиной, малым грифом – давали ему десятки теперь позабытых имён. В позапрошлом году орнитологи едва насчитали семьдесят пар прежде распространённого в Болгарии падальщика.

Христо надеялся увидеть его и, если повезёт, понаблюдать за ним вблизи. Гнёзда прятались на крутых склонах Кован Кая, подниматься туда запрещалось, но Христо и не хотел тревожить птенцов – повёл Тодора на другой хребет неподалёку.

Ещё до рассвета Тодор и Христо вышли из бывшего шахтёрского городка Маджарово. Несмотря на крутой подъём, они бодро шагали по туристической тропе. В утренних сумерках просматривались белые зонтики отцветавшего тысячелистника, а когда над отрогами вспыхнула заря, стали заметны и фиолетовые метёлки мышиного горошка. Тодор и Христо подмечали деревянные указатели и сверялись с навигатором. Тропа разветвлялась, выводила на грунтовую дорогу, потом расширялась и вела прямиком наверх. За последние двадцать лет археологи раскопали здесь немало фракийских святилищ, даже наткнулись на захоронение с золотыми веточками и таинственными украшениями из лошадиных зубов. Тодор предложил плюнуть на стервятников и отправиться к раскопкам, но Христо упрямо свернул с главной тропы на едва приметную тропку и повёл друга через колючие заросли к вершинам охраняемой природной территории «Момина скала».

Тодор шёл в новеньком походном костюме и посмеивался над Христо, одетым в обычные джинсы, а потом налетели слепни и прочая кровососущая дрянь, тропка истончилась, и Тодору стало не до смеха. Плети шиповника царапались, цеплялись за штаны и ботинки. Тодор взмок в своём расчудесном костюме, обмахивал лицо кепкой и просил Христо помочь ему одолеть очередной овраг.

Тропка вывела на скальную площадку, затем пунктиром протянулась между базальтовыми глыбами и окончательно пропала. Тодор повременил бы с восхождением и отдохнул бы на площадке, где ветер разгонял слепней и нарождавшуюся жару, но Христо обнаружил выцветший – белый, как бельмо, – указатель и с такой прытью полез на валуны, словно где-то там скрывался холодильник с бесплатным лимонадом.

Чем выше поднимались Тодор и Христо, тем сложнее становился путь. Им навстречу опустился туман, а по лицам заморосил мелкий дождик. Колючие заросли вынуждали бродить в поисках каменной гряды – лезть по влажным уступам было проще, чем рваться напрямик через кустарник. Тодор вымотался. Когда же туман развеяло, он обернулся и замер. Перед ним простёрлась долина реки Арды с блестящими водами на крутом меандре и тёмными дубравами на пологих берегах. Когда-то здесь, внизу полыхала кальдера громадного вулкана. Карабкаясь по склонам «Моминой скалы», Тодор и Христо оказались на его западной кромке, а гнёзда египетского стервятника, разбросанные по Кован Кая, остались на противоположной восточной кромке. Между кромками, в центре давно потухшего вулкана ютились маджаровские домики и выпасы. Далеко на севере угадывались отвесные скалы с неразличимыми отсюда нишами – фракийцы называли их окнами, ведущими в потусторонние миры. На юге же, в каких-то сорока километрах, начиналась Греция, куда с Восточных Родоп стекали крупные и мелкие речки – они питали Эгейское море, как фракийские предания некогда питали греческие мифы и легенды.