Лабиринт Медузы

А еще хотелось есть. Глупость и нелепость – испытывать голод накануне самого важного события в твоей жизни, но сейчас она была бы рада даже загадочному «Шу с клубникой», который только на первый взгляд похож на не менее загадочный профитроль, а на самом деле совершенно другой. И когда после всех протокольных церемоний они наконец оказались за столом, она так и сказала Серебряному. А он совсем не удивился, наклонился к самому ее уху, шепнул:

– Потерпи, сейчас все будет.

– И это все можно будет есть? – спросила Ника тоже шепотом.

– Можно, не сомневайся, – голос его звучал уверенно, и Ника отбросила сомнения. Должна же она хоть кому-то доверять этой чертовой ночью!

А ночь как-то исподволь, незаметно вступила в свои права. И когда, повинуясь знаку Агаты, все они вышли на пляж, ночь была везде. Она глушила желтый свет установленных на побережье факелов и разожженных костров, зато щедрой рукой рассыпала по небу крупные звезды. И луну включила на максимум, еще и приблизила к земле так, что своим чуть щербатым боком та едва не касалась кромки воды. Но вода все еще была на месте. Обещанный отлив все никак не начинался, и Ника с трусливой надеждой подумала, что его вообще не будет, и никому не придется спускаться в подводный лабиринт.

Оказалось, зря надеялась. Оказалось, море просто ждало их появления.

– Следуйте за мной!

Агата легким, даже легкомысленным движением сбросила туфли и босиком направилась к кромке воды. Ника последовала ее примеру. Ксю и Юна замешкались, но ненадолго. Гости держались чуть поодаль. Гости ждали, когда же начнется обещанное шоу. И шоу началось…

Волны лизнули босые ступни Агаты, намочили подол ее роскошного платья, потянулись к Нике. Море было теплым и ласковым, усмиренным. Море словно боялось гнева дочерей Медузы и старалось предвосхитить все их желания. Море знало, чего от него ждут. Волны накатили и отползли. Сначала на метр, потом на пять, потом на десять. Море уходило, обнажая покрытый мелкой галькой пляж, оставляя в заложниках у людей серебристых рыбешек. Ночь большого отлива началась вопреки всему. И Ника кожей чувствовала всю ее мощь. Чувствовала, как вибрирует под ногами земля, слышала тихий призывный голос. Она уже ощущала готовность идти вперед. Все они были готовы. Но Агата велела ждать, и они послушно замерли. А с берега к ним уже шли те, кому выпало составить им пару на этом балу: Серебряный к Нике, Троекуров к Ксю, Лазицкий к Юне. В руках у них были не то мешки, не то сумки. Все-таки сумки, рыбацкие сумки, уже давно не новые, пропахшие рыбой, местами прохудившиеся, но все еще довольно крепкие.

– Что это за мерзость? – спросила Ксю, пряча руки за спину, не желая даже прикасаться к тому, что протягивал ей Троекуров.

– Я выбрал самую модную торбу. – Серебряный улыбался Нике ободряюще, но во взгляде его была тревога.

– Это для даров. – Агата смотрела на остров, в голосе ее звучала непонятная тоска. – С точно такой же сумкой я вышла из лабиринта больше полувека назад. – Она была наполнена до краев.

– Чем наполнена? – Юна забрала у Лазицкого свою сумку.

– Дарами. – Агата загадочно улыбнулась. – Лабиринт одарит ту из вас, кто достойна стать моей преемницей. Лабиринт одарит, и людям, тем, что останутся на берегу, не придется гадать, кого она выбрала.

– Кто? – спросила Ксю, брезгливо, двумя пальцами принимая у Троекурова торбу. – Кто будет выбирать?

– Медуза. – Агата вздохнула, а потом раскинула в стороны руки, словно хотела обнять море. – Выбирать будет Медуза, мои девочки. А теперь идите! Она вас ждет!

И словно бы подчиняясь безмолвному приказу, море заволновалось, пошло рябью, завертелось огромной воронкой вокруг черной громады острова. Это было невероятно. Это противоречило всем законами физики. Это было естественно. Для Ники точно естественно.

А Серебряный испугался. Не за себя, за нее испугался. Сжал руку, не желая отпускать, сказал побелевшими вдруг губами:

– Ника, не ходи.

– Она должна. – Агата улыбалась, и морю, и черному небу, и звездам.

– Я должна. – Ника легонько коснулась пальцами его щеки. – Кажется, я всегда это знала.

Он отпустил ее с явной неохотой, но в отличие от Троекурова и Лазицкого не вернулся на пляж, так и остался стоять рядом с Агатой. Наверное, это хорошо. Очень важно, чтобы на берегу тебя ждали. Чтобы Серебряный ждал…

* * *

Море расступалось перед Никой и тут же смыкалось за ее спиной. Море отгородило ее высокой стеной от остальных, создало узкий и длинный коридор, по которому она шла, словно по лабиринту. Вот он какой – подводный лабиринт. Он не подводный, он весь создан из воды. И ей остается лишь идти на зов. Если идти на зов, с пути не собьешься никогда и нужный поворот не пропустишь, и не наделаешь ошибок.