Лабиринт для троглодитов

- Нет смысла - мы же порхаем с планеты на планету. Впрочем, память у них могучая по вместимости, а перед посадкой мы сделали сверху шаровую панораму. Туфель, поди-ка сюда... - Робот, смахивающий на гигантского муравья с терьеристой мордой, с которой свешивались всевозможные нитеобразные датчики, встрепенулся, и золотые отсветы забегали по его вороненой спинке. - Скажи, в каких районах данной планеты могли бы обитать представленные здесь особи?

Варвара успела удивиться постановке вопроса: она ведь ни разу не слышала, чтобы скочи разговаривали, - как же этот шестиногий с забавной обувной кличкой сможет ответить?

Но скоч плюхнулся на тяжелый задний бурдюк, задрал морду, отчего стал похож на толстозадую сидящую собаку, и командорским голосом отчеканил:

- Представленные здесь мумифицированные особи не могут принадлежать к животному миру Земли Тамерлана Степанищева, так как они сформировались в условиях силы тяжести, приблизительно на двадцать процентов меньшей, чем здесь.

Потом он медленно повернул голову в сторону Полупегаса и с невыразимым презрением добавил, уже голосом Шэда:

- Тупица.

И на это никто не прореагировал, потому что стояла мертвая тишина, изредка нарушаемая треском сучка в таком же остолбенелом лесу.

- Ну все, кончим на сегодня, командор! - поматывая головой, проговорил Хай. - У меня положительно инфаркт нижней челюсти - сколько же за день ей можно отваливаться?!

Варвара наклонила голову набок и задумчиво принялась припоминать, а сколько раз она сама теряла дар речи.

Первый - это при сообщении о клетчатом, тапире. Второй - при виде. По фону, разумеется. Поэтому взгляд на оригинал можно не считать. Третий когда догадалась, что перед нею дверь. Человек любит цифру "три" и эту свою любовь, вместе с внешним видом, спроецировал на бога. Стало быть, бог троицу любит, а насчет четверки - темно, и на этом поводы для изумления на сегодня должны бы исчерпаться. Так нет, за дверью оказался золотой тайник - это четыре. Пять - осознание того, что перед ними усыпальница пришельцев. Шесть - вместо пришельцев нашли каких-то австралопитеков с губчатым носом. И теперь семь - они, оказывается, с другой планеты!

Прав Хай - надо спать. Ночь давно. Тишина-то какая... Снова хрустнул сучок, она невольно обернулась на звук и замерла.

- Восемь, - сказала она таким странным тоном, что все тоже повернулись и впервые за эти часы поглядели на то, что было за спиной.

На кромке оврага стояли асфальтовые гориллы - три, четыре, шесть, еще три поодаль, и новый треск в кустах...

И в тот же миг она почувствовала, что ее ноги отделились от земли, последовал краткий, но вынужденный перелет по воздуху - и вот она уже не видела впереди себя ничего, кроме широкой спины Гюрга.

- Они же не трогают живых! - закричала она, отчаянно молотя кулачком в командорскую спину. - Они пришли за этими...

Гюрг, не оборачиваясь, выкрикнул слова приказа - кибы услыхали, и монолитный золотой прямоугольник пополз вниз. Несколько десятков секунд, и на месте, загадочного саркофага снова демонстрировал ночным зрителям свой клетчатый зад бесподобный тапир.

Еще некоторое время темно-серые, как сгустки вечернего мрака, чудовища стоячими взорами упирались в закрытую дверь, являя редкостное сходство с баранами домашними обыкновенными, затем нехотя развернулись и, не обращая друг на друга ни малейшего внимания, исчезли в зарослях.

- На стену! - скомандовал Гюрг.

Двенадцать человек взлетели на гребень стены с легкостью киплинговских бандерлогов. Роботы хлюпали присосками, подтягиваясь.

- Береженого киб бережет, - пробормотал Хай и включил дистанционную защиту.

Алая полоса прочеркнула подножие стены, словно желая подрезать ее под корень, потом стремительно бледнеющим полотнищем взметнулась вверх, укрывая произведение неземной графики, вспухло и, окончательно побелев, превратилось в привычную облачную полусферу. Теперь тайник был укрыт с той степенью надежности, на какую была способна на сей момент техника человечества.

- В шебу! - крикнул кто-то, и Варвара почувствовала, что мчится вместе со всеми, не осознав, куда, а по-птичьи мгновенно включившись в полет стаи.

Что-то от нечеловеческого естества было в этом беге-полете, когда был слышен свист сырого ночного воздуха, но не слышно топота; Варвара безмолвно подчинялась, дивясь собственной легкости и послушанию. Она успела заметить, что улицы поселка за три дня ее отсутствия никто не расчистил, и им пришлось не раз перемахивать через нагромождения сучьев и щебня - следы водяного погрома. Они пронеслись мимо ее коттеджа, и слабая мысль - отстать, свернуть - была смята и отброшена назад. Варвара пыталась припомнить, что же это такое "шеба", но ничего похожего в Пресептории пока не значилось, и угадать цель их безлунного и беззвездного скольжения в темноте было и невозможно, и не нужно, и она мчалась со всеми... Куда?

Да в трапезную, разумеется.

Двенадцать ночных стрижей взлетели по ступеням, не складывая крыльев промчались по неосвещенному залу и, к изумлению девушки, вырвались через заднюю дверь... нет, не в ночь.