Лабиринт для Минотавра

Нить бодро шагала и даже что-то напевала. Слова тонули в гуле Урановой Голоконды и отрывочно доносились до Минотавра. Он тащился следом, взвалив на плечи цилиндр атомной мины. Ноша оказалась неимоверно тяжелой, особенно когда приходилось преодолевать крутые склоны, а тропа состояла почти только из них. Тахмасиб отсюда превратился в вырезанную в скалах чашу, переполненную древним металлическим хламом разбитых кораблей.

Примарка останавливалась и поджидала Минотавра, пока он, изрыгая клубы дыма из решеток охладителей, добирался до нее, однако не давала ему ни мгновения передышки и тут же продолжала подъем. Минотавру хотелось ее пришибить. Чем угодно. Хотя бы стальной тушей атомной мины, которая так давила на плечи, будто он держал небесный свод.

– Колено Космонавта, – прервала пение Нить.

– Что? – Минотавр не понял, к чему относятся ее слова, и решил, что к нему, колени действительно подгибались.

– Название горы, – пояснила Нить. Она встала на самом крутом месте тропы, повернулась лицом к Минотавру и широко развела руки. – А вся горная цепь именуется Погибшим Космонавтом, понимаешь?

– Понимаю, – пробурчал Минотавр, воспользовавшись остановкой чтобы перевести дыхание. – Очень понимаю. Он тоже тащил на горбу атомную мину.

Нить и здесь не удосужилась нахлобучить на голову шлем скафандра, заливисто рассмеялась. Наклонилась, хлопнула себя по бедрам.

– Какой ты веселый!

Минотавр взгромоздился на небольшой приступочек рядом с ней и внимательно оглядел окружающие пики Урановой Голоконды.

– Мы поднимемся до той вершины, – показала Нить. – Спустимся по Бедру Космонавта, там плато, а за ним наша цель – Голова.

– Чья голова?

– Космонавта. Здешние горы все так называются, – объяснила Нить. – Правое Колено Космонавта, Левое Колено Космонавта, в-о-он там, отсюда плохо видно. Совсем низкие холмы – Пальцы. Указательный Палец, Большой Палец… – Примарка перечисляла вершины, хребты, ущелья, кем-то названные, скрупулезно сообразуясь с частями тела, словно они с Нитью крошечными жучками ползли по раскинувшемуся на поверхности Венеры окаменевшему мертвецу.

И Минотавр вспомнил – на подъезде к Тахмасибу, когда он разглядывал предгорья Урановой Голоконды, ему показалось, будто в их очертаниях есть нечто узнаваемое, не хаотичное нагромождение выпертых из недр Венеры геологических образований – древний след столкновения с метеоритом из антивещества, а упавший с небес космонавт в громоздком скафандре, навечно закаменевший в смерти. Тогда сравнение показалось чересчур безумным, но теперь сложилась мозаика из виденных во время прогулок вокруг Тахмасиба мест.

Перевалив через Правое Колено и вновь сделав короткую передышку, стали спускаться на плато. Ощущение будто они бредут по окаменевшему телу крепилось, и Минотавр пытался представить – что откроется в том месте, где он заложит атомную мину и взорвет ее? Все те же камни или плоть? Нить бодро шагала впереди, опять напевая, но голос тонул в громыхании Урановой Голоконды.

То, что Нить назвала Животом, оказалось не ровным плато, а складчатой, ребристой поверхностью. Здесь также поработали тектонические силы, глубина складок увеличивалась по мере продвижения вглубь плато, и вскоре они брели по запутанному лабиринту – хаосу трещин, прорезающих Живот. Минотавр безропотно следовал за Нитью. Ход, один из множества, разбегающихся в стороны и среди которых примарка каким-то наитием выбирала нужный, но наименее подходящий для Минотавра с атомной миной на плечах, сузился так, что пришлось взгромоздить цилиндр на одно плечо. Стало гораздо тяжелее и неудобнее. С усталостью вернулась злоба.

– Мы тут заблудимся, – прорычал Минотавр в спину Нити. – Или уже заблудились.

– Не заблудимся, – отмахнулась Нить. – Я иду по вешкам.

– Не вижу никаких вешек!

– А они есть! – воскликнула Нить со смешком. – Во-он там, – протянула руку, – и во-он там.

Минотавр попытался проследить взглядом, но ничего, кроме черных склонов, окаймляющих извилистый проход, не увидел.

– Бездна тебя забери, – выругался.

Нить повернулась к нему и теперь двигалась спиной вперед:

– Не видишь потому, что ты не примар. Мне говорили, только примары могут видеть все, и я думала, раз ты примар, то эти знаки разглядишь сразу, настолько они приметные. Они точно тебе понравятся.

– И что в них приметного? – буркнул Минотавр.

– То, что вешки сделаны из не-примаров. Понимаешь? Из тех, кто пришел в Тахмасиб, а их не звали.