Лабиринт Безумия

Шранк со стыдом уронил глаза в землю и постарался не думать о том, что уже второй раз за сегодняшний день подвел своего Вожака. Что остальные выглядят и чувствуют себя не лучше. О том, что проклятый Темный тоже не успел ничего сделать, но сейчас упорно очерчивает своими клинками защитный контур вокруг стоянки и что-то неслышно бормочет сквозь плотно сомкнутые губы. Что Светлые выглядят ничуть не лучше. Что у одного из них в руках теперь сверкает с укором изумительной работы меч погибшего Сар’ры. Что сам Сар’ра, скорее всего, не возражал бы, но все равно — один вид этого клинка в изящных ладонях малознакомого эльфа отчего-то казался предательством: его памяти, его силы и могучей воли, которая последние десять лет заставляла его молчать и делать невозмутимое лицо даже тогда, когда становилось совсем невмоготу.

Гончие всегда считали, что их прежний Вожак был достаточно силен, чтобы не поддаваться чарам Белки. Он никогда не показывал вида. Ни разу не намекнул, не произнес вслух, даже малейшего волнения не выказывал: ни когда без стука заходил в ее дверь, ни когда выходил оттуда с таким же непроницаемым лицом, ни когда встречал полные зависти взгляды со всех сторон… он относился к ней исключительно ровно. Всегда. Ни словом, ни делом не показав, насколько же трудно порой было просто оставаться рядом. Да, он выбрал, а они просто посчитали, что на него не действует этот рок — ее вечное проклятие, заставляющее упорно искать одиночества. Оказывается, действовал. Еще как действовал, чуть ли не сильнее, чем на всех остальных, раз он так долго скрывал это даже от нее. Просто воля Вожака оказалась настолько сильна, что он сумел осилить этот подвиг — один, молча, без лишнего пафоса и сомнений. Все сделал, чтобы не тревожить ее своими печалями, и всегда был просто другом — верным, преданным и очень скрытным, способным хранить ее тайну на протяжении почти двадцати лет. И оставался таким до самого последнего дня, когда ушел так же спокойно, благородно и красиво, как жил.

Таррэн поднял голову и, закончив свою работу, старательно прислушался, но нет: Проклятый Лес услышал его волю. Теперь, чтобы ни случилось, в этот уголок не сунется ни одна местная тварь. Не вопьется ни один ядовитый шип, ни один комар не посмеет укусить взволнованных, усталых и подавленных путников. Таково мое желание и таков мой приказ.

— Мы слышим, Хозяин…

Темный эльф коротко огляделся, поймал почти умоляющий взгляд Воеводы и, понятливо кивнув, поднялся. Урантар прав: за Белкой нужно присмотреть, а еще лучше — вернуть. Ей и без того нелегко после случившегося, чтобы лишний раз рисковать жизнью, оставаясь вне защитного контура. Опытный Страж правильно тревожился за воспитанницу, знал ее, как никто, но пойти следом не решился — опасно подходить близко к тем, на ком висят узы Единения с хмерой. А Темный… что ж, его они, по крайней мере, не убьют сгоряча: слово дали. Тем более что местная живность старательно шарахается от него прочь. Сама. А значит, ему и быть тем смертником, у которого может получиться.

Таррэн мысленно пожал плечами (ладно, попробую) и, по привычке бесшумно, покинул Место Мира. Ушел без страха и сомнений касательно здешних обитателей — просто знал, что может свободно пройти в любой уголок Проклятого Леса. Даже туда, где скрылась Белка со своей кровной сестрой. Он безошибочно угадал направление, не слишком вдаваясь в подробности, откуда пришло это знание. Может, сам Лес подсказал Хозяину ответ. Может, странная связь с Траш помогла уловить что-то знакомое. А может, аромат эльфийского меда оказался слишком силен для его обостренного восприятия, но так или иначе он довольно скоро наткнулся на притихшую троицу, неподвижно застывшую на верхушке невысокого холма.

Белка сидела прямо на земле, подтянув ноги к груди и положив подбородок на колени. Она сбросила надоевший капюшон, позволив коротким волосам беспорядочно трепетать на ветру, отложила кожаную куртку и бесстрашно подставила лунному свету бледное неподвижное лицо, на котором еще не угасли следы недавнего волнения. Возле правого ее бока смирно лежал Карраш, покорно позволившей хозяйке теребить свой загривок. С левой стороны неподвижным столбиком замерла Траш, которая так же невидяще, как и сестра, смотрела на сплошную зеленую стену в нескольких десятках шагов впереди и чего-то ждала. Только мерно гуляющий хвост выдавал ее тревогу, да ярко горящие глаза взглянули на неловко замершего эльфа с непередаваемой мольбой.

Помоги!!

Таррэн медленно подошел, не совсем понимая, чем тут может помочь, но хмера, словно поняв его колебания, неслышно подвинулась и освободила место рядом с опечаленной сестрой, чья боль и отчаяние так сильно ранили их обоих.

— Не возражаешь?