Лабиринт

Снаружи раздался условный стук по обшивке, означавший, что все приготовления закончены, люди отошли на безопасное расстояние и Борис может подключаться к механику. Киванов не стал считать ни до десяти, ни до трех – просто надавил пальцем на клавишу, так сильно, что успел даже испугаться, не сломал ли ее. В следующее мгновение его ослепила яркая зеленая вспышка, и, хотя взорвалась она не наяву, а где-то в пространстве его мозга, Киванов снова плотно зажмурил глаза и напряженно замер, ожидая, что последует за этим первым сигналом.

Медленно текли секунды, но ничего, абсолютно ничего не происходило. Борису только перестало казаться, что стены камеры давят на него. Он немного расслабился, приоткрыл глаза и увидел неровный серый свет. Сфокусировав зрение, он смог рассмотреть над собой решетчатое перекрытие потолка ангара. Борис медленно повернул голову налево и увидел людей, отошедших к дверям. Ближе всех к Борису находился Колышко, который, сидя в кресле-каталке, наклонился вперед и внимательно, с тревогой, но одновременно и с интересом наблюдал за ним.

Визуальное восприятие окружающего мира было необычно. Все многообразие цветов заменяли различной плотности оттенки одного серого цвета, а предметы казались плоскими, словно вырезанными из картона. Но, несмотря на это, Киванову не составляло труда точно определять местоположение любого предмета в пространстве и расстояние до него. Теперь, когда Борис смотрел на мир глазами механика, ему стало понятно пристрастие их к ровным линиям и серому цвету.

Черты лиц людей казались нарисованными размытыми чернилами по влажной бумаге, что делало их почти неузнаваемыми, похожими друг на друга.

– Борис? – негромко позвал его Колышко.

– Да, это я, – ответил Киванов и, оперевшись руками о пол, сел.

Для того чтобы управлять корпусом механика, не требовалось никаких усилий, он с готовностью исполнял любой, даже еще не до конца осознанный, мысленный приказ. А вот настоящее тело Бориса, как и предупреждал Колышко, словно перестало существовать. Киванов пытался, но не мог найти его внутри железной коробки корпуса механика.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Колышко.

– Как механик, – ответил Борис. – Но в целом неплохо. Со всех сторон Бориса обступили люди, с любопытством разглядывая, трогая его, как будто впервые увидели, а не копались уже почти двое суток в его внутренностях. Среди них Борис не узнал, а скорее угадал по некоторым характерным движениям доктора Вейзеля.

– Поздравляю вас, доктор, – Борис протянул Вейзелю свою механическую конечность. – Операция прошла успешно.

Вейзель с некоторой опаской пожал железную руку.

– Выглядите отлично, – сказал он. – Хотя мы и поковырялись у вас внутри, но, должно быть, ничего серьезного сломать не успели.

– А вот это мы сейчас проверим.

У дальней стены ангара стоял заваленный каким-то хламом, давно уже бездействующий легковой автомобиль. Киванов движением рук попросил людей разойтись в стороны. Он только успел подумал о том, что ему нужно уничтожить эту рухлядь, а выскользнувший из правого плеча лазерный луч уже рассек машину надвое.

– Ну что ж, пора заняться делом, – сказал Борис, поднимаясь на ноги. – Собирайте людей на заднем дворе, около теплицы. Я проломлю стену и постараюсь задержать механиков, чтобы дать им возможность уйти.

– Вы думаете, что устоите один против четверых?

– Для лазеров, пауков и прочих их штучек я теперь неуязвим, так же, как и они. А в простой драке, надеюсь, опыта у меня больше.

Люди потянулись к выходу. В ангаре остались только Киванов, Колышко и Вейзель.

– Борис, вы чувствуете свое человеческое тело? – спросил Колышко.

– Нет, – коротко, не вдаваясь в подробное описание своих новых ощущений, ответил Киванов.

– Значит, вы не сможете сами отключиться от механика, – констатировал Колышко.

– Сам не смогу, надеюсь на вашу помощь. Да и вы уж, пожалуйста, проследите, чтобы никто не кидал в меня бомбы и зажигательные бутылки. А то, не разобравшись... Хотя вреда от них, конечно, никакого, но все же, неприятно как-то...

Дверь настежь распахнулась, и в помещение влетел Баслов.

– Черт! Что еще вы здесь затеяли? Какой, к дьяволу, прорыв? – заорал он и вдруг осекся, обратив, наконец, внимание на то, что механик, лежавший прежде на полу, возвышается теперь в центре помещения.

– Все в порядке, Петер, здесь все свои, – сказал Борис. Но слова за него произносил звуковой модулятор механика, а потому и голос был неотличим от того, каким говорили все, без исключения, пришельцы.

– Что за черт? – растерянно произнес Баслов и, выдернув из-под локтя автомат, непроизвольно попятился к выходу.

– Разрешите представить вам Бориса Киванова в его новом обличье, – светским жестом протянул руку Колышко.

– Как? – переспросил Баслов.

– Борис Киванов, – повторил Борис. – Я здесь, внутри механика. Теперь им управляю я.

– Черт! – на этот раз восхищенно воскликнул Баслов. – Вот это, я понимаю, работа! – Баслов подошел к механику поближе и оценивающе постучал ладонью по его ноге. – Сила

– Мы хотим попытаться вывести людей с базы, Борис.

– Отступать дальше некуда, – отрезал Баслов.