Лабиринт

Пожалуй, только одна Мацуко и знала, почему Кимико выглядит такой печальной по сравнению с Дзютой Таруми, который вместе с главой дома Инао исполнял обязанности хозяина на сегодняшнем приеме. Гости видели, что он в хорошем настроении, хотя падение кабинета Тодзё его несомненно должно было огорчить. Новость, которая не давала покоя Мацуко, она узнала-всего лишь два дня назад. Она от всей души сочувствовала Кимико, та сама рассказала ей все по секрету, но для Мацуко этот секрет был чем-то вроде вкусной спелой дыни, ее не разрешили есть, но не съесть было невозможно. Мацуко не была злой. Просто она относилась к тем женщинам, для которых болтовня является чисто физиологической потребностью, они не могут успокоиться до тех пор, пока не расскажут кому-нибудь то, что им известно. А тут еще рядом о ней сидит Миоко, так как же не вонзить нож в спелую душистую дыню и не угостить приятельницу?

— Ну, поскольку вы до сих пор никогда от меня ничего не скрывали, я тоже не хочу делать вид, что не знаю, почему так печальна Кимико, ведь мне кое-что известно.

Сделав такое вступление, Мацуко рассказала о том, что любовные похождения Таруми, которые он до сих пор ис-кусно скрывал, обнаружились, когда началась эвакуация,; Оказалось, что у него есть содержанка, от которой у него дочь и сын. Когда началась эвакуация, Таруми быстро отправил всех троих: и мать и детей — в глухую деревушку на берегу моря в Синано. Там он арендовал небольшой особняк, построенный еще предком нынешнего владельца. Поселив их там, он обставил дом как полагается, даже купил пианино. Семья привезла с собой служанок, и все в деревне считали, что и в самом деле прибыли жена и дети Таруми, А ему это было на руку. Таким образом этот спектакль, в котором принимали участие и преданный Таруми депутат парламента — он родом из этих мест,— и его секретарь Хагивара, шел без сучка, без задоринки, пока наконец все не открылось из-за одного нелепого случая. Сестра хозяина дома, арендованного Таруми, была замужем за чиновником и жила в Токио. Отправляясь в деревню к родным за продуктами, она сочла своим долгом зайти к господину Таруми и осведомиться, не будет ли каких-либо поручений к его супруге, находящейся в эвакуации. Эта жена мелкого чиновника ждала в приемной, полная любопытства и тщеславия, оттого, что она вошла в дом бывшего министра. Но вместо Таруми к ней вышла его законная супруга.

— И до чего же умна и тактична Кимико! — восхищалась Мацуко.— Не выразив ни малейшего удивления, она подробно расспросила, как живется семье в деревне, а потом собрала и вручила для передачи посылку: мыло, консервы и тому подобное.

— Просто невероятно! —воскликнула госпожа Ато.

— Да, но поймите, ведь, если бы раскрылось, что в Синано не настоящая жена, это бросило бы тень на репутацию господина Таруми. Плача, Кимико говорила мне, что она думала тогда лишь о добром имени мужа, это дало ей силы сдержать себя и не высказать того, что у нее кипело в сердце. А Таруми, что бы вы думали? Только хмыкнул и произнес: «Да?» Если бы он хоть попросил прощенья, раскаялся, сказал, что поступил плохо,— еще можно бы примириться. А то он просто делает вид, что это его совершенно не касается, будто речь идет вовсе не о нем. Как подумаешь, до чего же испорчены мужчины, просто отчаяние берет.

— Представляю, как ей, бедняжке, тяжело!

На красивом лице Миоко было написано глубокое сочувствие. И когда Мацуко, порицая Таруми, начала поносить всех мужчин и говорить о том, что женщина, какой бы плохой ее ни считали, никогда не позволит себе ничего подобного, Миоко кивала головой, поддакивала, а сама думала о Ясуо Ханаве, который отрастил такие симпатичные усики. К тому времени, когда она вернется домой, он подкатит к подъезду на машине разведывательного управления. Завтра воскресенье. Хорошо бы вместе с ним поехать в Сюдзэндзи и провести там весь день. Муж по-прежнему каждый вечер играл в маджан, а сегодня отправился в Каруидзава со своим партнером по игре графом Иваки — тот даже в бомбоубежище брал с собой игральные кости.

Когда пришлось бежать в более безопасное место, виконт никак не мог быстро собраться из-за скопидомства своего домоправителя. Иваки помог ему и предоставил вагон для багажа, правда, в этом же вагоне он отправлял и свое имущество. Но это была не просто любезность со стороны графа Иваки. Он был отчаянный игрок в маджан и, не стесняясь, говорил виконту Ато: «А все-таки мир устроен не слишком плохо, если даже из такого человека, как ты, можно извлечь какую-то пользу». Когда-то он протолкнул виконта Ато в верхнюю палату только для того, чтобы пополнить им число членов своего клуба. Он помогал виконту эвакуироваться лишь потому, что хотел иметь одного-двух партнеров по маджану,— иначе как же можно играть! Собственно, только на это и был способен Ато. И вот оба поехали в Каруидзава, чтобы обеспечить там прием груза, который вскоре должен был прибыть на место.