Лабиринт

— Я полагаю, господин, — заговорила она, тщательно выбирая слова, — что ты находишься тут ради одной цели. Если с моей помощью цель эта будет достигнута, не вижу, что удержит тебя здесь сверх обязательных сорока дней.

Эвре натянуто улыбнулся.

— Ты не доверяешь дипломатическим способностям виконта Тренкавеля?

— Со всем уважением к тем, под чьими знаменами ты выступаешь, господин, не думаю, что аббат удовлетворится мирным окончанием переговоров.

Эвре не сводил с нее взгляда. Ориана затаила дыхание.

— Ты разбираешься в игре, — наконец признал Эвре.

Она поклонилась, не решаясь заговорить. Он встал и подошел к ней, протянув руку в латной перчатке.

— Я принимаю твое предложение.

Ориана коснулась его руки.

— Еще одно, господин… — сказала она. — В свите виконта есть один шевалье, Гильом дю Мас. Он муж моей сестры. Было бы разумно, если это в твоих силах, ослабить его влияние.

— Раз и навсегда?

Ориана покачала головой.

— Он может еще сыграть роль в наших замыслах. Однако ограничить его влияние было бы полезно. Виконт Тренкавель прислушивается к нему и после смерти моего отца…

Эвре кивнул и жестом отослал Франсуа.

— А теперь, благородная дама Ориана, — заговорил он, оставшись с ней наедине, — довольно намеков. Рассказывай, что ты можешь предложить.

ГЛАВА 62

— Элэйс, Элэйс, проснись!

Кто-то тряс ее за плечо. Это было нехорошо. Она сидела на речном берегу, купаясь в тишине и солнечной ряби, на любимой полянке. Прохладные струйки щекотали пальцы ног, мягкий солнечный луч гладил по щеке. На языке еще держался вкус крепкого корбьерского вина, а ноздри щекотал пьянящий аромат свежего хлеба.

Рядом с ней спал в траве Гильом.

Таким зеленым был мир, таким голубым — небо…

Она очнулась и увидела над собой сырой полумрак подземелья. Над ней стоял Сажье.

— Проснись же, госпожа?

Элэйс села, моргнула спросонья.

— Что случилось? Что-нибудь с Эсклармондой?

— Виконта Тренкавеля захватили!

— Захватили… — бессмысленно повторила она. — Кто? Как?

— Говорят — измена. Люди говорят, французы заманили его в свой лагерь и задержали силой. А другие, что он сам отдался им в руки, чтобы спасти город. И еще…

Даже в полутьме погреба Элэйс разглядела, как замялся и покраснел Сажье.

— Что еще?

— Еще говорят: госпожа Ориана и шевалье дю Мас были с виконтом. — Мальчик помолчал. — И тоже не вернулись.

Элэйс вскочила, склонилась над спокойно спящей Эсклармондой.

— Она отдыхает. Мы ей пока не нужны. Идем, надо все узнать.

Они пробежали по тоннелю, вскарабкались по лесенке. Элэйс откинула люк и втянула за собой Сажье.

На улице толпился народ, люди бестолково метались туда-сюда, не понимая, что делать.

— Ты не знаешь, что случилось? — окликнула Элэйс пробегавшего мимо мужчину.

Тот не останавливаясь мотнул головой. Сажье поймал ее за руку и потянул к дому, стоявшему через улицу напротив.

— Гастон расскажет.

Элэйс послушно вошла за ним. Гастон и его брат Понс поднялись, приветствуя ее.

— Здравствуй, госпожа!

— Правда, что виконт в плену? — с порога спросила Элэйс.

Гастон кивнул.

— Вчера утром граф Оксерский предложил виконту встретиться с графом Неверским в присутствии аббата. Виконт взял с собой всего несколько человек, и среди них — твою сестру. Что было потом, никто не знает, госпожа Элэйс. То ли виконт сам им сдался, чтобы купить нам свободу, то ли его заманили в ловушку.

— Никто не вернулся, — добавил Понс.

— Так или иначе, сражения не будет, — тихо продолжал Гастон. — Гарнизон сложил оружие. Французы уже заняли главные ворота и башни.

— Как! — Элэйс недоверчиво переводила взгляд с лица на лицо. — На каких условиях сдались?

— Что всем горожанам, будь то катары, католики или евреи, позволено будет выйти из города, без опасения за свою жизнь, но с собой унести только ту одежду, которая на себе.

— Но допросов не будет? И костров?

— Кажется, нет. Все население изгоняют, но не трогают.

Элэйс упала на скамью. Ее не держали ноги.

— А дама Агнесс?

— Ей и маленькому наследнику предоставят возможность отправиться во владения графа Фуа, при условии, что она отречется от всех прав от своего имени и от имени сына. — Гастон прокашлялся. — Мне очень жаль, что ты потеряла сестру и мужа, госпожа…

— Кто-нибудь знает, что сталось с нашими?

Понс покачал головой.

— Ты думаешь, ловушка? — яростно спросила она.

— Откуда нам знать, госпожа. Вот начнется исход, тогда и увидим, как французы держат слово.

— Все должны выйти через одни ворота — Порте д'Од в западной стене по сигналу вечернего колокола.

— Значит, все кончено, — прошептала Элэйс. — Город сдали.

«Пожалуй, к лучшему, что отец не увидел виконта в руках французов».

Эсклармонда поправляется с каждым днем, но все еще очень слаба. Если ты еще не исчерпал свою доброту, могу ли я просить тебя проводить ее из города? — Она помолчала. — Я не смею объяснить причины, но и для тебя, и для Эсклармонды будет лучше, чтобы мы вышли порознь.

Гастон кивнул.

— Ты опасаешься, что те, кто изуродовал ее, захотят закончить дело?

Элэйс с изумлением взглянула на него.

— И это тоже, — признала она.

— Мы будем рады помочь тебе, госпожа. — Он смутился. — Твой отец… он был правильный человек.