Лабиринт

Иногда, когда мы смотрели друг другу в глаза, мне казалось, что между нами что-то есть. Временами, как сейчас, она смотрела на меня не так, как все. Такой взгляд вряд ли можно было спутать с обычным. Думала ли она о том, что между нами может что-то быть или нет? Или это просто ловкий трюк для того, чтобы расположить к себе мужчину, в чьём одобрении она была заинтересована? Я не знаю, но в любом случае мне это нравилось. Всегда приятно внимание красивой женщины, пусть даже и той, с которой нет никакого будущего даже в мыслях.

Мы посидели ещё минут пятнадцать и пошли на работу. За время нашего отсутствия на моём столе появился десяток рутинных документов, которые Маша любезно оставила для меня. Минут двадцать я потратил на бессмысленное чтение этой макулатуры и затем ещё около часа обсуждал мелкие аспекты текущих дел, которые сотрудники посчитали нужным обсудить со мной лишь постольку, поскольку я был на работе. Не будь я здесь – справились бы и без меня. Тем не менее, важно было уделить каждому из них внимание. Ничто не может быть ценнее для сотрудника, чем потраченное на него время руководителя. В отношениях между людьми время, в отличие от денег, абсолютно – это золотой стандарт, по которому можно оценить всё остальное.

В четыре часа дня я со всеми попрощался, вышел с работы и наконец закурил. Как же хотелось подымить после обеда, но Алина не курит, и при ней я не курил. Посадка в самолёт заканчивалась в восемнадцать пятьдесят, а это значит, что можно было не торопиться.

СЧАСТЛИВОЕ ДЕТСТВО

В Пулково я был ровно в шесть. Зарегистрировался на рейс и выпил кофе в бизнес-лонже: кофе был традиционно паршивый, но лёгкий перекус перед вылетом сделать стоило. Самолёт вылетел без задержки, и у меня было более полутора часов для того, чтобы, переведя телефон в авиарежим, просто отдохнуть. Всякий раз, когда я летел на самолёте, мне это напоминало тот полёт из Новосибирска в Санкт-Петербург, который я совершил более двенадцати лет назад, и который нёс меня из моего прошлого в моё настоящее.

Отца я не знал – он бросил мою мать, когда она была беременна мной и воспитывала Игоря, моего на тот момент семилетнего брата. Впрочем, в моих первых воспоминаниях уже был отчим, от которого мать родила мою младшую сестру – Веру. Всё моё детство прошло в постоянных сравнениях с братом. Я был не так хорош, как он. Не такой смелый, не такой весёлый, не такой воспитанный. В глазах матери Игорь был богатырём, а я каким-то жалким придатком, который достался ей от моего отца, хотя она старалась не подавать виду, что это было так. Если, когда я был маленький, она, вероятно вынужденно, проявляла формальную заботу обо мне, то годам к десяти уже в явном виде пыталась мной манипулировать и отдавала распоряжения, как какому-то рабу. Пожалуй, больше всего её во мне раздражало именно то, что я не шёл ей на уступки и не подчинялся её приказам. Особенно это раздражало её на фоне моего старшего брата, который был во всём с ней согласен и вообще был идеальным мальчиком и отличником. Годам к двенадцати я полностью эмоционально отдалился как от неё, так и от брата. Отчим не вмешивался в наш интриганский треугольник и, хоть он ни разу не проявлял ко мне какого-либо грубого или неуважительного отношения, всегда был довольно-таки холоден ко мне. Единственным человеком, с которым я действительно ощущал родственную связь, была Вера. Разница в возрасте у нас была два года и стала практически незаметной к моим четырнадцати и её двенадцати годам. К тому же, в силу каких-то обстоятельств, она училась лишь на один класс младше меня, а не на два. В отличие от меня, она не была изгоем в семье и пользовалась расположением как своего отца, так и матери. Это сильно ограничивало наше с ней общение, так как менять внимание родителей на моё она никогда не стремилась.