Лабиринт

Надым держался особняком. Нельзя сказать, что он кого-то игнорировал, но любой из нас, включая заслуженного бандита Серегу-Бормана, чувствовал дистанцию и без необходимости к Надыму не лез.

И наконец о пятом обитателе нашей камеры. Фамилии не помню, но все называли его Звездинский. Иногда, коверкая фамилию, превращали в непечатную. Ему было лет пятьдесят, он сидел за финансовые аферы и любил поговорить. Звездинский знал моего тестя, имел с его фирмой какие-то дела, хотя, конечно, до тестя ему было далеко.

Звездинский попал в тюрьму на пересидку, чтобы не мозолить глаз обманутым вкладчикам после громкой аферы с очередной финансовой пирамидой. Ему обещали условный срок, и он действительно получил три года условно. Но прокурор опротестовал приговор, и Звездинский ожидал нового решения суда. Сесть надолго он не боялся, заявляя, что человека с деньгами в свободной России посадить невозможно. Это не прежние времена! Однако новый суд требовал новых расходов, и толстый аферист ходил озабоченный. Еще Звездинский любил порассуждать о политике и вовсю ругал коммунистов.

— Пропадет Россия, если коммунисты к власти придут, — с пафосом произносил он. — Конец всем завоеваниям!

К нам подселили еще одного арестованного. Парня лет двадцати. До этого он провел месяцев пять в санчасти. На него было жутко смотреть. Кожа на руках сгорела, раны долго зарастали. Новая кожа местами светилась нежно пергаментными пятнами, а в других местах бугрилась месивом шрамов, глубоких швов от операций и квадратными заплатками донорской кожи. На правой руке вместо пальцев торчали обрубки, а правое ухо словно вплавилось багровым комком в сожженную щеку.

— Тебя как зовут, малец? — присвистнул Борман, исполнявший обязанности старосты.

— Гриша.

— Тебя что, из горящего танка вытащили?

— Нет. Провода…

История Гриши из городка Пичаево, что под Тамбовом, оказалась дурацкой и очень грустной. Пичаевцы воровали, где можно, цветные металлы. Компания подобралась крутая, имелся свой приемный пункт, машины, выход на экспортные компании. Гриша был из мелкоты, шоферил. Однажды завалили опору ЛЭП-200, собираясь затариться алюминием. Что-то не рассчитали. Ударом тока ЗИЛ Гриши подожгло, как свечку. Напарник так и остался в кабине, а Гриша выполз, поджаренный, как цыпленок. Двое других подельников отделались легкими ушибами.

— Ты откуда такой дурак взялся? — рассуждал Борман. — Не иначе, как из задницы.

— В колхозе третий год денег не платят, — объяснил Гриша. — Все воруют…

— Ну и много ты на проводах зарабатывал?

— По-разному. И пятьсот тысяч в месяц и семьсот. Однажды два лимона огреб.

— Богатющий Буратино! И чего ты с такой кучей денег творил? Из кабаков, небось, не вылазил.

— Гудел иногда, — скромничал невезучий Гриша. — А в основном, на хозяйство тратил. Муку, сахар покупал. Сестренкам одежку. Комбикорм для коровы…

Однажды нас всех ошарашила положенная ежемесячно по закону шестнадцатикилограммовая передачка для Гриши. Надеясь поживиться, Женька-«бык» вытряхнул мешок на кровать и присвистнул от удивления. Кроме пузырька с гусиным жиром, в мешке лежал один хлеб. Серые и белые буханки, булки, домашние коржи и просто сухари.

— Берите, ребята, угощайтесь, — сказал Гриша.

Гриша из Пичаево долго у нас не продержался. Возможно, начальство хотело, чтобы больной паренек окреп в нашей спокойной и малочисленной камере. Но Гриша стонал ночами от боли, не давая спать другим, от него дурно пахло гниющей кожей, и Надым настоял, чтобы парня вернули в санчасть.

Однажды, когда Звездинский снова завел речь о завоеваниях демократии, которые непременно погубят коммунисты, Надым не выдержал:

— Ты Гришку видел? Сейчас пол-России так живет. Какие тебе еще надо завоевания? Страну развалили да голые жопы по ящику показывают? Чего ты за всю Россию базар ведешь? Скажи, что таким, как ты, коммунисты сразу кислород перекроют? Сгреб со своей пирамиды сотню тысяч баксов и три года условно получил. Коммунисты тебя бы на нарах сгноили, а сейчас ты через месяц опять на свободе будешь.

— По-моему, нам всем неплохо живется, — сообщил Звездинский.

— Нам — неплохо. Вон Борман с Женькой ни дня в жизни не работали. Лохов мордовали да пили-жрали в свое удовольствие, и никто их не трогал, пока сами не влипли. Да и то ненадолго. Тоже скоро на свободе будут…

— Спасибо на добром слове, Алексей Иванович, — вежливо ответил Борман. — Злые люди мне трупешник вешают, но правда победит. Судье целый пакет баксов отнесли. Он человек справедливый, разберется.

— Конечно, разберется, — подтвердил Женька.

— А вы, господин Звездинский, со своих больших денег могли бы поделиться с товарищами по несчастью.

— Какие там деньги! Все счета арестовали.

Аферист растягивал рот в улыбке и лез на свою шконку. Бормана он побаивался.