Квинт Лициний 4

- Переходите к нам на постоянную работу, - предложил генерал, - вон, Георгию в группу толковые офицеры нужны, и вы по всем параметрам подходите, - он выдержал паузу, дав Жоре и Светлане обменяться быстрыми взглядами, и продолжил: - Вы идеально залегендированы под развертывающуюся операцию. Нам предстоит очень предметно поработать с молодежью Ленинского района. Мы бы вас летом повысили до старшего инструктора райкома, будете курировать комсомол, заниматься молодежью. Новые формы работы... Фотовыставки, поддержка всяких нестандартных начинаний... Вот эти поисковые экспедиции - и мы поддержим, и из райкома идут сигналы о желании работать с этим почином. Григорий Васильевич, - тут Блеер многозначительно кивнул куда-то в сторону Смольного, - также готов поддержать. Нужное дело, со всех сторон. И павших похороним по-человечески, и молодежь воспитаем. И, заметьте, тут появляется еще и очень интересное новое поле для вербовки иностранцев. Тут же не только американцы... И немцев западных можно привлечь, и датчан, и французов... Кто только против нас не воевал. Очень перспективное направление, и как раз в области ваших интересов: новые методы идейно-политической вербовки. Преподавать, конечно, хорошо, но живая работа во сто крат лучше. Подумайте об этом, Светлана.

- Я... - голос у Чернобурки дрогнул. Она посмотрела на Минцева, увидела что-то в его глазах и покраснела, - я согласна.

Вторник 9 мая 1978 года, вечер

Ленинград, Измайловский пр.

...

Вторник 9 мая 1978 года, день

Вашингтон, 17 улица.

"Ох и страшная бабища", - внутренне содрогнулся Збигнев, принимая папку со входящими, - "но не дура, не дура...".

- Да? - слегка приподнял левую бровь и посмотрел сквозь переминающуюся сотрудницу.

В голосе проскользнула легкая неприязнь: несмотря на невысокий ее рост и широкий стол между ними, эта женщина умудрилась угрожающе нависнуть над ним.

- Мистер Бжезинский, - она чуть склонила голову набок, став до неприличия похожей на сову, - я взяла на себя смелость направить вам одну свою идею. Прошу прощения, но...

Збигнев нетерпеливо кивнул, прерывая, и открыл папку:

- Хорошо, Мадлена, я посмотрю.

- Три последних листа, - уточнила она и обозначила пухлым мизинцем легкий указующий жест.

- Обязательно.

Ее губы натянулись на зубы - вероятно, она считала это улыбкой. Бжезинский торопливо уткнулся в первый попавшийся документ, и помощница, наконец, удалилась.

"Отослать назад к Маски10?" - уже не в первый раз за весну пришла к нему эта мысль. - "Раздражает, причем - серьезно, как воспалившаяся заусеница".

Неприятие вызывало и манеры, и облик стервозной, страшноватой дамы Корбеловой11. Судя по сплетням, что притаскивала из политэмигрантских кругов жена, эта бабища сейчас благополучно "догрызала" своего мужа - внук газетного магната посмел не оправдать ее надежд.

Сегодня идея спихнуть Мадлену обратно в бюджетный комитет Сената показалась Бжезинскому особо привлекательной.

"Решено: если ничего важного не написала, то отправлю назад, перекладывать бумажки".

Он решил не откладывать, сразу вытащил последние листы и вчитался.

- Хм... - чуть скрипнуло, принимая его спину, массивное кожаное кресло. Збиг закинул ладони за затылок и уставился в окно.

Через неширокую дорогу, на крыше Западного крыла Белого Дома деловито копошились рабочие. Совсем рядом - можно даже различить брызги белой краски на темно-синих комбинезонах. Чуть дальше, за западной колоннадой, сквозь приоткрытое в парадную столовую окно были видны суетящиеся перед приемом официанты. Резвился по кронам теплый ветер, и рвались с флагштоков на север звездно-полосатые полотнища - над Белым Домом, Федеральным судом, банком Америки, Казначейством...

Самый центр мира - как сцена для симфонического оркестра власти, в котором он - эмигрант с неизжитым славянским акцентом, играет не последнюю скрипку. Да-ле-ко не последнюю!

Он довольно ухмыльнулся, отворачиваясь. Закинул ногу на ногу, поддернул идеально наглаженную штанину и перечитал текст.

"Нет", - подумал с легким сожалением, - "остается. Умна и не чистоплюйка. Других на кровь натаскивать надо, а эта - сама готова в горло вцепиться. Из наших, из тех, для кого "Carthaginem esse delendam"12 - не далекая история, а самое что ни на есть настоящее. Так что... Пусть остается. Буду терпеть. Такие - нужны".

Збиг бросил взгляд на новенькие "Голден эллипс" от Патек Филипп. Последний и крайне недешевый писк моды неплохо смотрелся на его запястье: пронзительно-синий циферблат идеальных пропорций, золотой браслет миланского плетения. И запонки в том же стиле в комплекте... Он поддернул манжеты, полюбовался совершенством композиции, а затем обратил внимание на стрелки: до назначенного Самуэлю Хантингтону времени оставалось пятнадцать минут - можно было успеть погрузиться в творение очередного аналитика.