Квинт Лициний 2

– И… Далеко? – я еще раз встревоженно оглянулся на Ясю. Она, забавно морща нос, принюхивалась к ликеру.

«Да нет, не может быть, она с нами до конца училась», – мелькнула мысль.

– На край света! – горестно махнула тетя Дина рукой, – аж в Купчино. Зато отдельная, двухкомнатная.

«Точно, было, было!» – обрадовался я, припомнив, – «в десятом там уже день рождения отмечали».

– Переводить из школы не будете, – сказал уверенно.

– Не хочется, – согласилась она, – да и Яся бузит… Говорит, что поездит полтора года.

– Все равно потом в институт ездить… – подбросил я аргумент.

– Да, верно… Ладно, давай рецепт.

Я продиктовал. Женщины старательно законспектировали и бережно припрятали листки.

Томина мама блаженно зажмурила глаза и сделала из рюмки еще глоток, а потом с явственной обидой посмотрела на показавшееся дно. Я быстро наполнил по второй.

– Фантастика, – выдохнула она мечтательно, – даже не буду спрашивать откуда…

Я невольно напрягся.

– Не буду, не буду, – потрепала она меня по руке. – Ладно, иди к девочкам, они заждались, даже не пьют без тебя. А мы скоро в кино уйдем, танцуйте.

Мы посидели за столом еще с полчаса. Дегустировали мелкими глотками ликер (и правда – удачно получился), перебрасывались шутками. В общем-то было весело, но, хоть мне и удалось овладеть под столом Томкиной ладошкой, расслабиться до конца так и не удавалось. Справа мою щеку периодически обжигал страдающий взгляд Зорьки, что переживала свою трагедию, но это была меньшая из проблем.

А вот большая сидела прямо напротив и, тренировки ради и тонуса для, вполне успешно флиртовала со мной без всяких слов. Кузя то грациозно изгибала точеную шейку и туманно улыбалась румяными губами, то медленно и томно заправляла выбившийся из прически локон, показывая внутреннюю сторону запястья. А когда мой взгляд сам собой застревал на ней, Наташа в изумлении взмахивала длинными стрелками ресниц, мол, «мальчик, что ты себе позволяешь?!».

И ведь никаких накладок из «соболя», черт побери – все полностью естественно.

Да, лучше бы я ее посадил рядом с собой, а Тому напротив. Однозначно – было б легче, никаких внезапных приступов томления…

Но все проходит, и это тоже прошло. Мамы ополовинили второй пакет и, повеселев еще больше, действительно ушли на сеанс.

Как только за ними закрылась дверь, мы заговорщицки переглянулись.

– Ну, – подытожил общее мнение Сёма, – разомнемся быстрыми для начала?

Дружно придвинули стол к стене, расчищая место для плясок. Я поменял кассету, а Паштет торопливо выключил свет.

– Fly, robin, fly… – горячая мелодия легла на взбодренные ликером мозги, и полутьма зашевелила нашими телами.

Ничего, что страдальчески скрипит под ногами рассохшийся паркет. Ничего, что постепенно становится душно, а мы регулярно задеваем друг друга руками. Зато мы переживаем единство, ощущая присутствия себя в каждом, и каждого в себе. Под ритмичный инфразвук всплывают из глубин наследственной памяти сакральные танцы палеолита, и на новомодное диско ложатся все те же хтонические движения, что метались тенями по стенам пещер еще до взрыва вулкана Тоба. Одна быстрая мелодия сменяет другую, и буквально за полчаса мы становимся потными и счастливыми.

– Уф! – Зорька врубила свет. – Открываем форточки, проветриваем. И пить, пить…

Трехлитровая кастрюля сладенького компота расходится за минуту.

Свет режет глаза, и по слегка замаслившимся взорам и мальчишек, и девчонок понятно, что пора переходить ко второму отделению.

Вставляю новую кассету и объявляю медленные танцы.

Тома скользит по мне выжидающим взглядом. Я указал глазами на именинницу, и Тома в ответ согласно прикрыла веки.

Гаснет свет. Джо Дассен торжествующе запел о вечной любви, и я шагнул к Ясе, приглашая на танец.

Первый куплет мы протанцевали в одиночестве, потом Паштет выдернул Иру, а Сёма, чуть поколебавшись, остановил свой выбор на Кузе. Две жертвы гендерного неравенства в составе приглашенных, Тома и Зорька, старательно не глядя друг на друга, присели на стулья в противоположных концах комнаты.

– В синем углу ринга, в синих трусах, – хихикнула мне на ухо Яся, – Афанасьева Тамара, Советский Союз!

– Что, вот прямо в синих? – улыбнулся я невольно.

– А вот не скажу, – Яська озорно показала язык, – должна же у вас хоть какая-то интрига сохраняться.

– Хулиганка, – одобрительно прижал я ее к себе. Прижал и тут же отпустил, не переходя грани приятельского потискивания. – А что у нас с красными трусами?

– С красными трусами у нас не интересно, – она мотнула головой, отбрасывая челку набок. – Тут за явным преимуществом, пора полотенце выкидывать.

– Хорошо бы… – вздохнул я, – а то и себя измаяла, и всех вокруг.

Мы сделали пол-оборота, и теперь на Зорьку посмотрела Яся.

– Как бы вот ей сказать… – протянула в задумчивости, – слова подобрать… И настроение для слов…

– Ой, Ясь, не надо! Врагом станешь… У вас сейчас тяжелый возраст: уже готовы любить, но еще не готовы прощать.

Яся отстранилась и посмотрела на меня с изумлением. Потом покачала головой:

– Как ты быстро повзрослел… Моментом.

Я в досаде прикусил язык.