Квентин Тарантино: Интервью

Единственное, чему я учился в искусстве, — это актерская профессия. Эстетическая природа актерского искусства совершенно иная, чем в работе режиссера или писателя. Актер использует все, что работает на роль. Не отказываясь от своего стиля, ритма или голоса, я использую в своей игре то, что понравилось мне у Марлона Брандо или Майкла Кейна. У актеров это в ходу: своровать что-нибудь у другого и сделать частью самого себя.

Я считаю себя не столько режиссером, сколько производителем фильмов, обладающим всеми сокровищами кино, из которых я могу выбирать понравившиеся бриллианты, придавать им новую форму, вертеть и делать из них совершенно новые украшения. Но это не должно тормозить действие, происходящее в фильме. Моя главная забота — сделать рассказываемую историю драматически насыщенной. Главное, чтобы история развивалась, а обычные зрители были увлечены фильмом. Тогда киноманы получат дополнительный кайф, ловя всевозможные аллюзии.

Я никогда не использовал в своих работах никаких копий, точных цитат или избитых истин. Алмазы из углерода — это пародия. Я люблю смешивать несовместимое. Например, история золотых часов начинается в духе фильма «Тело и душа», а затем неожиданно заканчивается в атмосфере «Избавления». Больше всего меня увлекает искривление координат пространства-времени, прыжки из одного мира в другой. Вам не обязательно знать эти два фильма, чтобы оценить историю часов, но если они вам знакомы, то смотреть будет еще более увлекательно и забавно.

Иногда я вынашиваю замысел фильма пять-шесть лет, пока не наступит подходящий момент. Но когда я сажусь писать, все, что происходит со мной в жизни, находит отражение в сценарии. Когда я заканчиваю его, я всегда поражаюсь тому, что он открывает во мне. Как будто я раскрываю часть своих личных секретов, даже если люди и не замечают этого. Меня в общем-то не волнует, замечают они или нет!

Если актер едет в театр или на съемки и сбивает собаку, как Ирэн Жакоб в «Три цвета: красное», это отразится на исполнении, независимо от того, насколько хорошо была отрепетирована роль. То, что произошло, всегда проявится на сцене или на экране. Тот, кто способен точно следовать намеченному плану, на самом деле не артист. По меньшей мере, я так думаю о своей профессии. Все, что случается со мной, даже если это никак не связано с тем, что я делаю, неизбежно проникнет в сцены, которые я снимаю, потому что я хочу, чтобы сердца моих героев бились по-настоящему.

Если вы действительно знаете меня, вы удивитесь, как много мои фильмы рассказывают обо мне.

Новые голливудские убийцы Годфри Чешир / 1994

Это уже стало голливудской легендой «новой волны». Квентин Тарантино и Роджер Эйвери познакомились, работая в видеосалоне на Манхэттен-Бич в Калифорнии. Они брали фильмы напрокат, смотрели фильмы, обсуждали фильмы и взахлеб фантазировали о съемках своего собственного фильма. После бесплодной первой попытки Тарантино готовится к новому рывку и знакомится с начинающим продюсером Лоуренсом Бендером. Бендер обещает за год найти деньги на съемки последнего тарантиновского сценария, Тарантино дает ему два месяца. Удача и помощь Харви Кейтеля позволяют им запуститься с проектом.

Фильм «Бешеные псы» (1992) устанавливает эталон культовой популярности 90-х. Успех низкобюджетной независимой постановки поражает всех критиков, киноманов и начинающих режиссеров, как «умная бомба» из коллективного подсознательного кинематографа класса «Б». Тарантино принят так же, как и его характерные фишки: удалые ребята-убийцы, лихие диалоги, сюжеты-гармошки, поп-культурные приколы и сцены спазматического ультранасилия, цитирующие всех подряд — от Годара до Леоне. «Псы» — истинная услада киноголика — тем не менее дают почву для подозрения: что если подобная эрудированность не скрывает ничего, кроме постмодернистского подмигивания?

Переместимся в 1994 год. Тарантиновское «Криминальное чтиво» выигрывает Гран-при на кинофестивале в Каннах. Фильм, верный фирменному стилю автора и усиленный звездами первой величины — Джоном Траволтой и Брюсом Уиллисом, разворачивает на широком экране трехчастную криминальную историю, которая окончательно закрепляет за Тарантино славу искуснейшего рассказчика. Он являет собой смесь ужаса и веселья, достигающих своего апогея, когда Траволта и Эрик Штольц пытаются с помощью прямого укола в сердце оживить Уму Турман, пребывающую в коме от передозировки. Сцена сильно напоминает эпизод из «Псов», когда Майкл Мэдсен с шутками и прибаутками отрезает ухо полицейскому.