Квентин

Самолет был стар и тихоходен. Он давно уже возил исключительно почту и, даже засыпая в уютном ангаре, видел в своих снах лишь мирное небо, белые облака, мешки с сургучными печатями и редких пассажиров. Никто его не боялся, он же, почтенный ветеран, страшился всего — грозовых туч, сильного ветра, болей в двигателе, а пуще прочего — пилотской ошибки. Рейс, еще рейс, поломка, ремонт, снова рейс. Впереди же — ничего, кроме неизбежной разборки на все составные.

Но чудеса случаются даже с самолетами. С трудом перебравшись через горный хребет, ветеран увидел небольшую долину, четырехэтажное здание отеля, три маленькие фигурки у входа. Эти люди ждали его прилета, но не с почтой, не с надоевшими тяжелыми мешками и пакетами. От него хотели совсем другого.

И ветеран вспомнил свое имя. Вздрогнул всеми плоскостями. Да! «Ньюпор-Деляж-29», серийная модель 1925 года! Не «почтарь», не «пассажир», не «аварийка», не прогулочный челнок.

Он — истребитель!

Самолет грозно зарычал, собираясь с силами, встряхнулся, пошел на первый круг. Горный склон, палатки, дорога, люди на ней. Проснулись давно спавшие инстинкты, и самолет издалека почуял запах страха. Неужели цель? Живая, с горячей кровью, способная умирать! Внезапно истребитель ощутил, что не безоружен. Невероятно, но у него есть пулемет! И не какой-нибудь, а «Виккерс», 7,7 миллиметров! Откуда он взялся у мирного «почтаря», думать было некогда. Сейчас — бой, настоящий, взаправдашний бой!..

Второй круг! Как можно ниже, едва не цепляя белую ткань палаток. Женщина машет рукой. Раз, другой, третий. Дорога? Да! Он не ошибся, цель — там.

Третий круг не понадобился. «Ньюпор-Деляж-29» пролетел над дорогой и убил всех.

* * *

— Кавалерия… Светская дама с нужными знакомствами, — выдохнул Уолтер, вытирая пот со лба. — Н-не знаю, что и сказать, Марг!

Женщина улыбнулась.

…Ямочки!

— То, что мне так нравится от тебя слышать, сержант. Можно по-английски: «I» — и до последней буквы… Пойдем знакомиться!

Самолет, подпрыгнув последний раз, остановился прямо напротив входа. Мотор обиженно чихнул и умолк. Пилот выглянул из кабины, помахал рукой, затем ловко спрыгнул: первая ступенька — нижнее короткое крыло, вторая — земля.

Снял шлем, пригладил светлые волосы.

— Zdravstvuite, Margarita Nikolaevna!

Руку женщине подал левую, предварительно избавившись от перчатки. Затем последовала очередь правой. Летчик повернулся к Уолтеру, улыбнулся белозубо.

— Земляк? У меня одно место свободно. Если вам до Тренто, подброшу.

Уолтер Квентин Перри окаменел. До Тренто! Летное поле на окраине Бергамо, понурая толпа, невысокий крепыш в летном шлеме…

Подвиг молодой человек все-таки совершил — «А-а!», так и рвавшееся наружу, успел вовремя проглотить. Подавился, закусил глотком воздуха.

— Но… Но как? Я же в Бергамо совершенно случайно оказался! Самолет этот проклятый, «Савойя-Маркетти»…

Белозубому тоже пришлось закусывать воздухом, чтобы не подавиться смехом.

— Элементарно, господин Перри. Мы с вами вместе в этом проклятом самолете и летели, я сидел прямо за вами у окна. Когда все выходить собрались, вы карту Италии развернули, а я заглянул через плечо.

— Через левое, — рассудил Уолтер и присел прямо на землю.

— Сержант, успокойся! — Марг наклонилась, погладила по щеке. — Это мой давний хороший знакомый… Очень нужный, как видишь. Его зовут…

— Знаю, — перебил молодой человек. — Его зовут Ник.

Летчик не стал размениваться на «А-а!» Присвистнул бухнулся рядом.

— Здорово! Но… Но как? Я же действительно Ник. Николай! Но не по документам же, chert poberi!..

— Элементарно, — мрачно ответствовал Перри. — Про вас Роберт Бернс писал, мы его в школе проходили[82].

* * *

Для прощания им выпала всего минута и то неполная. Поглядели друг другу в глаза, обнялись, губы коснулись губ.

Все.

Он — к самолету, она — назад, ко входу в отель. Те, что стояли за стеклянной дверью, на них даже не посмотрели. Всех занимал «Ньюпор-Деляж-29», самолет-спаситель, прилетевший из ниоткуда и отправлявшийся в никуда. На их глазах рождалась легенда, которой суждено еще долго жить за сумрачными стенами «Могилы Скалолаза». Его провожали взглядами, самые смелые, выбравшись наружу, кричали, махали вслед шляпами и платками.

Счастливого пути, истребитель!

И только Эйгер, старый Огр-великан думал инако. Что ему самолет, что ему смерть на горной дороге? Было, пройдет, в памяти не застревая, повторится, снова забудется. Но в краткий миг прощания, когда мужчина обнял женщину, перед ним невыносимо яркой искрой сверкнула частичка того, что прочнее гор, долговечнее камня и сильнее его, непобедимого исполина.

Частичка Вечности.

Глава 10. Лето Окситании

Клоун с большими ушами. — Анна загибает пальцы. — Салланш. — Прибежит! — Лето древней страны. — Восклицательный знак! — Рыцарь-Рыболов.

1