Квантовый мост

Здесь она не сдержала чувств и разрыдалась в полный голос. Инга не знала, что сказать, чем утешить. Дар речи потерялся, заблудился в переплетении разбушевавшихся нейронов. Она схватилась за голову, закрыла глаза, яростно потерла виски. Мысли заиграли в чехарду, бросая вызов любым попыткам упорядочить их ход.

Не в силах больше оставаться на месте, Инга вскочила с дивана и выметнулась из комнаты. В прихожей наскоро обулась, схватила куртку и выбежала из квартиры, прочь от сюрреалистического абсурда, прочь от фантасмагории и бредовых сюжетов; навстречу ясному и понятному миру – осязаемому миру, состоящему из голубого неба, ласкового солнца и прохладного осеннего ветра.

Глава третья. Нестрашный кошмар

1

Телеведущая поприветствовала телезрителей тщательно отрепетированной пластмассовой улыбкой, но затем ее точеное лицо, обрамленное роскошными светлыми локонами, приобрело озабоченный вид, и она заговорила встревоженным голосом:

– Начнем наш выпуск с новых подробностей в деле застрелившегося сотрудника правоохранительных органов, следователя Алексея Степановича Рогова, который, напомним, был найден позавчера в собственной квартире. Наш корреспондент побеседовал со следователем Управления Федеральной службы безопасности по Санкт-Петербургу Андреем Рыльцевым, который сообщил, что дело взято на особый контроль и все материалы строго засекречены. Однако Рыльцев признал, что ФСБ не исключает версии о действиях иностранных спецслужб. На данный момент проводятся опросы свидетелей и прочие следственные мероприятия, и в скором времени ожидается официальное заявление органов безопасности по этому набирающему ход делу.

На экране появилась фотография улыбающегося Рогова, дикторша продолжала репортаж:

– Напомним, что речь идет о серии странных самоубийств, вызванных кошмарными сновидениями необычайной интенсивности. Во всех зарегистрированных случаях несчастным снился некий таинственный знак, который якобы заставлял их лишать себя жизни. Наши корреспонденты попытались связаться с врачом-сомнологом Ингой Юрьевной Вяземской-Розенквист, – на экране возникла старая фотография Инги, добытая журналистами, очевидно, из институтского отдела кадров, – которая являлась лечащим врачом двух погибших пациентов и, кроме того, была лично знакома с застрелившимся следователем Роговым. Однако доктор Вяземская отказывается от контактов с прессой. По сведениям из надежных источников, следствие в настоящий момент устанавливает факты, могущие пролить свет на ее возможную причастность к загадочным самоубийствам. А теперь к другим новостям…

Майор ФСБ Рыльцев выключил телевизор и развернулся к сидевшей напротив женщине. Окинул ее цепким изучающим взглядом, задержался на руках – маленьких, но изящных с длинными ровными пальцами, на небольшой, но заметной сквозь обтягивающую футболку груди, затем всмотрелся в ее внимательные светло-карие глаза, окруженные россыпью бледных пятнышек.

Допрос свидетельницы, коей врач-сомнолог пока значилась в деле, подходил к концу. Подкрепить эффект сгущающихся над ней туч он решил с помощью выпуска новостей, намекая устами телеведущей на непростую ситуацию, которая сложилась вокруг подозрений в причастности Инги Вяземской к самоубийствам.

Черные брови майора сошлись на переносице, когда он строго спросил низким гнусавым голосом:

– Ну что, доктор Вяземская, что скажете?

Инга безразлично пожала узкими, худыми плечами, закатила глаза.

– Что вы хотите, чтобы я сказала? – спросила она прямо. – Моя единственная связь с этими трагическими происшествиями состоит в том, что я была лечащим врачом Буковского и Шипулина. А Рогов проводил со мной допрос…

– Вы с ним неоднократно созванивались, – бесцеремонно перебил Рыльцев, – у нас есть распечатка ваших и его звонков. А в последнюю ночь так вообще…

– Разумеется, созванивались. Даже встречались. Рогов интересовался результатами полисомнографии Буковского, что вас удивляет?

Майор покачал крупной и тяжелой, как валун, головой.

– Меня удивляет и беспокоит, что вы были непосредственно знакомы с большинством погибших от кошмаров людей, – жестко произнес он и положил руки на стол. Его широкие волосатые кисти казались похожими на обезьяньи лапы.

– Большинством? – с сомнением переспросила Инга.

– Давайте посчитаем, – предложил Рыльцев и принялся загибать пальцы, – Буковский, Шипулин, Рогов…

– Девушку-студентку и деда-пенсионера я не знала!

– Это сейчас выясняют. Но вы забыли еще об одной жертве…

Майор плотоядно ощерился, заметив, как женщина напряглась.

– Вы ведь поняли, о ком я, не так ли? – он криво усмехнулся и победно закончил: – Ирина Владимировна Орлова, теща вашего близкого друга, с которым вы общаетесь… мм… с каких пор?

– Со школы, – вынужденно признала Инга, но взгляда не отвела и продолжила смотреть майору прямо в его глубоко посаженные глаза. – И что? У нее был инфаркт.