Квантовый мост

– Валентин, как вы себя чувствуете? – Инга нависла над ним и оттянула пальцем его нижнюю губу. Зубы и десна были в крови.

Взгляд пациента сфокусировался на склонившейся над ним женщине и приобрел осмысленность. По лицу пробежала тень, оно скривилось в гримасе боли и отчаяния, из глаз покатились слезы. Шипулин зарыдал, мотая головой из стороны в сторону.

– Не могу-у… больше не могу-у, – заревел он, шепелявя. Язык все-таки оказался поврежден.

– Что вам снилось? – встрял Веньяминов, и пациент вместо ответа зажмурился, затрясся, складки жира на животе заходили ходуном.

Инга одернула бородатого сомнолога, тот нахмурился и отступил в сторону, а она мягко проговорила:

– Успокойтесь, Валентин, позже расскажете. Сейчас выпейте воды.

Пациент сделал усилие и кое-как взял себя в руки.

– Пожалуйста, – прохрипел он, – развяжите… больно…

Инга кивнула охранникам, те торопливо освободили его от кожаных оков, а Веньяминов снял электроды с гарнитурой. Разминая растертые в кровь запястья, Шипулин сел на кровати, а затем, пошатываясь, поднялся на ноги. Лоснящийся от пота живот колыхнулся, прикрыл плотным валиком верхнюю часть клетчатых семейников. Он принял стакан воды и, утолив жажду, прошлепал босыми ступнями к умывальнику в дальнем углу палаты.

Врачи и охранники молча наблюдали, как Шипулин, наклонившись над раковиной, смывал с рук кровь, плескал холодной водой себе в лицо и обтирал щеки и шею. Затем он выпрямился, взглянул в темное окно, в котором отражались палата и он сам, обернулся и уперся тоскливыми глазами в маленькую, хрупкую женщину.

– Оно улыбалось… – проговорил он. Лицо его дернулось, словно от пощечины.

Инга напряглась, сделала шаг вперед.

– То есть? – не поняла она.

Валентин промолчал, снова бросил взгляд в окно.

– Улыбалось… – неуверенно повторил он через минуту и потрясенно покачал головой.

– Что? Что улыбалось?!

Вместо ответа Шипулин с несвойственной габаритам резвостью рванулся к окну и прыгнул головой вперед, будто нырнул с вышки в бассейн. Грохот бьющегося стекла взорвал тишину; через несколько секунд послышался гулкий шлепок, а за ним – разноголосый перезвон падающих осколков.

7

Пронизывающий северный ветер отчаянно терзал кроны озолотившихся берез, собирая облетевшей листвой свою законную дань. Низкое небо хмурилось и грозило разразиться ливнем, заставляя суетящихся на земле людей томиться тягостным ожиданием шторма. Парк Сосновка в этот предзакатный час обезлюдел, покинутый и заброшенный, отданный на поругание непогоде. По пустынным аллеям неторопливо прогуливались рослый темноволосый мужчина и невысокая худощавая женщина. Шли неспешным размеренным шагом, будто над ними светило ласковое солнце, а не бушевал холодный осенний ветер.

– Что теперь? – подытожил услышанный рассказ Евгений.

Инга дернула узкими плечами.

– Посмотрим, – неопределенно ответила она, зевая на ходу: бессонная ночь давала о себе знать, – но на сегодня точно известно одно – я временно отстранена от должности.

Мужчина недовольно хмыкнул, покачал головой.

– То есть это все твоя вина? Так выходит?

– Что-то вроде того, – Инга саркастически усмехнулась. – Такая трагедия и без виноватых? Так не бывает, только не у нас.

Она помолчала, морщась на ветру. Потом добавила:

– Хотя Мотыгина я понимаю – два похожих происшествия чуть ли не подряд, и оба в лаборатории, за которую отвечаю я.

– Происшествия связаны с нарушениями сна, которыми ты и занимаешься, – не удивительно, что ты причастна. Но это не означает, что ты виновна.

– У руководства иная логика.

– Логикой подобный ход мыслей и не назовешь.

– Это еще не все, – Инга взглянула на приятеля снизу вверх, невесело усмехаясь, – меня вызвали на допрос в ФСБ, завтра с утра.

– При чем здесь?..

– А ты что думал! Все! Как сказал Мотыгин, шутки кончились. Дело передали им, полиция больше этим не занимается. Читал новости сегодня утром?

– Ты знаешь, как я отношусь к новостям.

– Ну да, – покивала Инга и мягко улыбнулась, – затворник и мечтатель.

Он вернул улыбку, спросил:

– Так что в новостях-то?

– Да так, ничего такого, чего бы мы не знали. Дело не в содержании, а в самом факте: информация просочилась, по всему медийному пространству поползли слухи. Час назад мне звонил Дима, лаборант, сообщил: приезжали репортеры, спрашивали и интересовались, искали меня, желали взять интервью.

– У тебя есть все шансы стать звездой телеэфира.

– Угу, представляю заголовки завтрашних газет: «В Санкт-Петербурге орудует сомнолог-убийца!».

Евгений рассмеялся, приобнял женщину за плечи, она охотно прижалась к его теплому, уютному боку. В плотном вязаном свитере под кожаной курткой, он источал жар, неподвластный северному ветру. Инга, как всегда, оделась не по погоде – рубашка навыпуск, накинутая на футболку, грела вяло и неохотно, даже застегнутая под самое горло. А ветер крепчал.

– А что твой следователь? – полюбопытствовал Евгений. – Как комментирует передачу дела бойцам невидимого фронта?

Мой? Ага, как же! Чей-то, но не мой…

– Рогов? – невинно переспросила Инга. – Опять пропал, ни слуху ни духу. Это с ним я должна была сейчас гулять по парку…