Кузнецов. Опальный адмирал

— Это было бы хорошо, товарищ Сталин. Ваш призыв, ваше горячее слово — тоже оружие, и для моряков внимание Ставки, Верховного главнокомандующего много значат.

И в Севастополь была послана телеграмма, в которой Сталин горячо приветствовал доблестных защитников Севастополя, отмечал их самоотверженную борьбу, которая «служит примером героизма для Красной Армии и советского народа».

Немцы лезли напролом, они несли большие потери, но атаки не прекращались. «Кажется, трагедии нам не избежать», — мрачно подумал адмирал Кузнецов, когда 30 июня в 5 часов 40 минут получил тревожное донесение от Октябрьского и члена Военного совета Кулакова: гитлеровские войска переправились через Северную бухту, захватили почти всю Корабельную сторону. Наши войска отошли к вокзалу и заняли оборону по скатам Исторического бульвара и на площади Коммуны.

«В этих местах восемьдесят семь лет назад успешно руководил героической обороной Севастополя Павел Степанович Нахимов, — вспомнил вдруг нарком ВМФ. — Здесь его смертельно ранило в бою… Традиции бить врага до последней капли крови живут в сердцах моряков-черноморцев!..»

В кабинет не вошел, а ворвался адмирал Алафузов. В его руке была очередная и, как потом оказалось, последняя депеша.

— Октябрьский просит разрешения вывезти самолетами на Кавказ в ночь на 4 июля двести-двести пятьдесят ответственных работников и командования.

Алафузов увидел, как после прочтения телеграммы лицо наркома сделалось мертвенно-бледным. С дрожью в голосе он произнес:

— Чего мы боялись, то и случилось… — Тяжело ступая, он подошел к столу, снял трубку «кремлевки» и доложил Верховному о просьбе адмирала Октябрьского.

Тот молчал. Воцарилась напряженная, неестественная тишина, от которой у наркома звенело в ушах.

— Передайте товарищам Октябрьскому и Кулакову, что Ставка разрешает эвакуацию, — наконец глухо сказал Сталин.

— Получено «добро», — взглянул на Алафузова Кузнецов.

Он вызвал на радиосвязь Октябрьского и передал, что разрешение Ставкой дано…

1 июля 1942 года. В 19 часов 30 минут на совместном заседании Военных советов флота и Приморской армии адмирал Октябрьский огласил ответ наркома ВМФ. Долго никто не решался сказать хотя бы слово. На усталых лицах — грусть.

— Другого выхода у нас, товарищи, нет, — глухо, но твердо заявил комфлот. — Мы сделали все, что могли сделать в создавшейся обстановке. Наша совесть чиста, честь не посрамлена. — Он помолчал, словно собирался с мыслями. — Мною принято решение старшим начальником в Севастополе оставить командира 109-й стрелковой дивизии генерала Петра Новикова, его помощником по морской части — капитана 3-го ранга Александра Ильичева с морской оперативной группой. Как, Иван Ефимович, справится с возложенной на него задачей генерал-майор Новиков? — Октябрьский в упор смотрел на генерала Петрова.

Тот встал, уставший, с серым лицом.

— Справится, Филипп Сергеевич. — Петров поправил очки. — Петр Георгиевич — человек храбрый, участник боев в Испании, оборонял Одессу…

— Что у вас, Лев Михайлович?

Командующий фронтом маршал Буденный побывал на лидере «Ташкент», выступил перед моряками.

— Вот подробное донесение на этот счет. — Галлер отдал наркому листок.

Лидер «Ташкент» доставил в Севастополь пополнение — 442-ю стрелковую бригаду, боеприпасы. Корабль спешно принял на борт более двух тысяч раненых и эвакуированных, часть знаменитой панорамы «Оборона Севастополя в 1854–1855 гг.» — ее спасли от огня краснофлотцы. В море почти до самого Новороссийска, пока шел лидер, «юнкерсы» бомбили корабль. Почти четыре часа он вел неравный бой с авиацией противника, сбил два «юнкерса». Разорвавшиеся вблизи бомбы повредили лидер, но он остался на плаву и прибыл в Новороссийск. На третий день после отъезда маршала Буденного из Новороссийска там случилась трагедия. Немецкие самолеты появились над портом и начали безнаказанно забрасывать его бомбами. От прямого попадания затонули лидер «Ташкент», эсминец «Бдительный» и несколько вспомогательных судов. Узнав об этом, Сталин обрушился на Кузнецова:

—. Что творится у вас в Новороссийске? Почему молчали зенитные орудия? Немедленно свяжитесь с комфлотом и прикажите ему во всем разобраться. Виновных арестовать и отдать под суд!

И что же выяснилось? Сказалась преступная халатность командования базового пункта ПВО. Радиолокационные установки засекли вражеские самолеты еще за двадцать минут до появления их над портом, но средства ПВО не были приведены в боевую готовность и огонь по самолетам открыли во время бомбежки. Виновными в этом были признаны начальник базового пункта ПВО Гусев и военком Кисляков. Не на высоте оказались и оперативные дежурные Великанов и Моисеев. Всех их арестовали и предали суду. Следствие было недолгим. Гусева и Великанова приговорили к расстрелу. Военный совет Черноморского флота это решение утвердил. Адмирал Октябрьский, однако, позвонил наркому Кузнецову и сообщил, что приговоренные просят помиловать их, готовы рядовыми кровью искупить свою вину…