— Под понятием «подводное плавание» разумеется теперь весь комплекс вопросов организации и подготовки к боевым действиям как подводных лодок, так и сил и средств ПЛО, — ответил Фролов. — С этих позиций я и проверял отдел. Хоть и был придирчив, но дело свое адмирал Виноградов знает, так что к нему не подкопаешься. — Увидев, что нарком качнул головой и на его лице появилась улыбка, добавил: — Нет, оценки я не завысил, Николай Герасимович… Это не только мое мнение, но и комфлота Головко и члена Военного совета Николаева, а они, как вы знаете, в подводном деле смыслят… Так, что еще? На эсминце «Гремящий» я выходил в море. Хотелось посмотреть, как будут действовать подводники и корабли ПЛО.
— И как они сработали в море?
— Нормально, я доволен. Командир «Гремящего» успешно атаковал лодку противника, а данные о ней выдал ему самолет-разведчик. Правда, погода была хорошая, даже солнце на время выкатилось из-за туч.
— Выходит, Головко задействовал разнородные силы флота? — уточнил Николай Герасимович.
— Именно так, — подтвердил Фролов. — В те дни к нам шли союзные конвои, и они не потеряли ни одного судна. А почему? На подходах к Кольскому заливу и Иоканьге штаб флота выставил дополнительные дозоры кораблей ПЛО, а самолеты вели поиск субмарин незадолго до входа конвоев в зону.
— А те подводные лодки, что вышли на прикрытие конвоев, атаковали противника? — поинтересовался Николай Герасимович.
— Естественно! — Фролов попросил разрешения закурить. Затянувшись, он продолжал: — Хочу выделить капитана 2-го ранга Лунина. Поначалу в одном из отсеков его лодки возник пожар. На море сильно штормило, и от короткого замыкания загорелась подстанция. Лодка потеряла ход и не могла погружаться, вот-вот должны были появиться «юнкерсы». Что делать? Лунин не растерялся, приказал заложить подрывные патроны в запасную торпеду, если покажется враг — взорвать корабль. — Фролов передохнул. — Но Лунин есть Лунин. Сумел и пожар погасить на лодке, и мины поставить в районе острова Арней, и высадить на берег разведчиков в тылу врага, и залпом из четырех торпед потопить пять немецких сторожевых катеров и разрушить причал.
— Да, развернулся Лунин не на шутку, — улыбнулся нарком.
— Видимо, так подумал и комфлот Головко, потому что лично встречал его лодку на причале. — Фролов помолчал. — Знаете, сколько теперь побед на счету 21-й «катюши» Лунина? Тринадцать потопленных кораблей!..
Нарком, казалось, уже его не слушал. Фролов курил. Сквозь облачко дыма он смотрел на Кузнецова. Лицо наркома было задумчивым, видимо, он мучительно размышлял о чем-то.
— Как тебе Виноградов? — наконец спросил он. — Тебе нужен заместитель, вот я и подумал о нем.
— Пусть еще послужит на Северном флоте хотя бы полгода. Побольше опыта наберется, знаний…
— В конце года возьмем Виноградова в Главморштаб, если, разумеется, ничто этому не помешает. Тогда напомнишь мне.
И Фролов в ноябре напомнил об этом наркому. Тот распорядился дать телеграмму в адрес Военного совета флота, что и было сделано. На другой день был получен ответ за подписью комфлота Головко: «Виноградов категорически возражает, Военный совет его поддерживает».
— Узнаю крутой нрав Арсения Григорьевича, — улыбнулся Кузнецов, когда ему принесли телеграмму. — Комфлот не хочет отдавать нам Виноградова и свое желание выдает за мнение Военного совета флота. Ну что ж, — сердито продолжил нарком, — необходимое приличие мы с вами, товарищ кадровик, проявили. Теперь же употребим власть. Пишите… «Командующему флотом. Виноградов назначен заместителем начальника управления подводного плавания Военно-Морского Флота».
— Ставить вашу подпись? — спросил кадровик.
— Мою. Отправьте телеграмму, а на место Виноградова, как и условились, возвращайте на Северный флот капитана 1-го ранга Карпунина. Полгода он прослужил в Главморштабе — этого достаточно.
На вокзале Виноградова встретил адмирал Фролов, вместе явились в наркому.
— Заходите, Николай Игнатьевич! — Кузнецов крепко пожал ему руку. — Как доехали?
— Без приключений. — Виноградов сел. — Один я приехал, жена Вера Георгиевна с двумя малышами осталась в Полярном. Как сам устроюсь, вызову ее…
— Если не ошибаюсь, вы служили на лодке, где командиром был Фролов? — Николай Герасимович взял со стола папиросы, закурил.
— Так точно, у Александра Сергеевича. Теперь вот снова попал к нему в подчинение. — А вот уезжать из Полярного было тяжело. Там ведь раньше отец мой служил. Плавал на ледоколе «Семен Дежнев». Бывал в Полярном, тогда это был порт Александровск. У отца с матерью нас было девять детей…
Нарком загасил папиросу в пепельнице.
— О вашем отце я знаю и что родина ваша — деревня Суриха под Костромой, тоже знаю…
Разговор шел прямой и душевный — о флоте, о кораблях и людях, о том, как совершенствовать на флотах противолодочную оборону: дело это нелегкое.
— Это проблема проблем, — горячо и убежденно сказал нарком, — и не сразу все сделаешь разумно. Перед войной мы же многое отладили, но многое и не успели, за что немец нас больше всего и бьет. Постоянно искать и совершенствовать организацию — вот в чем гвоздь!