Кузнец из преисподней

Но тут что-то охладило его пыл. Едва босые пятки коснулись матери-земли, бывший Клинок ощутил то, что раньше не замечал. Тело послушно отреагировало на изменение разума. Артур стал видеть все происходящее как бы сверху, со стороны, и даже капельку заглянул вперед. Совсем немножко вперед, ровно настолько, насколько его учил покойный Хранитель силы Бердер…

Президентскому вагону предстояло сгореть не здесь, а намного дальше. Настоящий бой президенту предстояло принять не здесь, на мокрых шпалах, в окрестностях Перми, а в родном Петербурге. И смерть предстояло встретить отнюдь не в здешних камышах. Но судьбу не следовало гневить, и удачу не следовало дергать за бороду.

Значит, надо бежать. Пока не поздно!

Дверь вагона распахнулась. Наставник Хо выкинул во мрак что-то мокрое, завернутое в тряпки. В последний раз оглянувшись на красный бархат и дубовые панели коридора, Артур пришел к выводу, что половину имело смысл бросить тут. Богатство теряло смысл, когда разваливался мир.

– Командир, не успеваем уйти! Окружили…

– Это они так считают, что окружили, – оскалился Желтый леопард.

– Пусть, подпустим, – Дед Касьян матерно выругался, что случалось с ним крайне нечасто.

– Господин президент, может быть, все же?..

– Нет, – отрезал Коваль. – Я хочу видеть, кто сюда придет. Это те, кто хочет увидеть мою смерть.

– Командир, так что с булями, брать или отпустить взад? – Даляр вывел собак.

При виде хозяина лысых питомцев охватила радость. Вот кому было наплевать на приближение Звенящего узла, на козни Нижнего мира и войну с магометанами! Малыш от радости едва не опрокинул президента, его подружка тоже тыкалась колючим носом под мышку. Артур моментально получил заряд бодрости. От собак, как всегда, исходило дружественное тепло, которого не дождаться от людей. Даже от самых близких друзей не дождаться такой беззаветной преданности!

Он мог бы высадить булей и летунов еще в Закамске, он мог выгрузить в сейфы эшелона книги и ценности, но… никто не должен был сомневаться, что президент просто сбежал. С верной охраной и казной!

– Берем их с собой, и летунов берем, – решился Коваль. – Если что… избавиться успеем.

Однако спокойно погрузиться им уже не позволили. То, что с воды Черный Дед принял за стук топоров, оказалось перебранкой дребезжащих двигателей. На размокшем проселке запрыгали огни фар. Проселочная дорога в этом месте шла почти параллельно полотну, но дальше сворачивала в сторону, смыкаясь с асфальтовой. Там при рваном свете молний можно было различить строения закамского депо, останки трансформаторной подстанции и промятый автобусный гараж.

Видимость к этому моменту стала никакая. Лишь когда фургоны подкатили почти вплотную, стали видны эмблемы госпиталя, красные кресты и призывы сдавать кровь. Головной грузовик замер метрах в тридцати от железки, оттуда высыпали люди и стали натягивать цепи на колеса. Их машина на глазах погружалась в размокшую глину. Водитель первого «ЗИЛа» помахал рукой и что-то весело прокричал, приветствуя тех, кто стоял возле дрезины. Карапуз слегка расслабился, опустил ствол пулемета. Зато лысые псы напряглись, прижались к земле…

И не зря. Второй грузовик внезапно прекратил буксовать, резко вильнул в сторону, обошел своего собрата и устремился к железной дороге. Брезент откинули, в темноте полыхнуло крестообразное пламя.

– Ложи-ись! – Артур не узнал свой голос. Одновременно это слово прокричали еще трое.

Пули ударили дробно, отскочили с визгом от металлических частей дрезины, раскрошили деревянную опалубку. Людей не задело, зато с высоты прямо на головы посыпалось штук шесть подбитых бесов. Они отличались от тварей, рожденных женщинами в деревнях. По мнению книжника, этих сотворили неопрятно, они вскоре погибли бы сами, то ли от воздуха, то ли от солнца.

– Что за дьявол? Добейте эту муху!

– По мне тоже ползает… А-а-а, так тебе, гнида! Все, уже не ползает!

– Парни, все целы? – Артур притаился за вагонным колесом.

– Вроде все… Командир, они ползут вдоль насыпи, окружают.

– Лева, ты живой?

– Да живой, живой! Только в дерьмо угодил…

– Эх, зараза, говорил я – пушку надо брать! – выругался чингис.

– Слушайте, вы, сдавайтесь! – полетел сквозь морось хриплый, каркающий голос. – Это говорю я, походный атаман Свободной Уральской республики, Папа Ерофеев. Со мной три тысячи сабель. Назад вам не сбежать. Папа Степан Наливка стоит за вами, с ним две тысячи сабель…

– Ерофеев, это ты, собака такая? – не выдержал Коваль. – Узнаешь меня? Зря я тебя пожалел, когда сажали всех мерзавцев, кто президенту Ивану башмаки целовал! Пожалел тебя, уж больно за тебя Папа Саничев тогда просил. Так ты пять тысяч дезертиров набрал, чтобы меня одного победить?