Кузнец

Её удивлённый возглас прозвучал почти как смешок.

— Ты же пришёл не просто позлить его? У тебя есть план? — в её голосе проскользнула нотка упрёка.

— План есть всегда. Всё зависит от решения вашего мужа, — я встретил её взгляд с той же интенсивностью. — Я не стану навязываться, если он не захочет меня видеть.

— Это предоставь мне, — хитрая улыбка тронула её губы, заставив меня внутренне насладится победой. — Так что там с планом?

— Если справитесь, пусть приезжает послезавтра в семь утра. Остальное мы обсудим с ним.

Она хмыкнула, явно неудовлетворённая моим уклончивым ответом.

— Да, конечно. Всё никак не привыкну, — она мастерски сдерживала своё недовольство. — Спасибо за визит, прошу простить за произошедшее.

— Это моя вина, — я признал, понимая, что мои действия помешали проявить должное гостеприимство. — Хорошего вечера.

Возвращаясь домой, я размышлял о тонкостях провокации. Это искусство требует точности — один неверный ингредиент, и вся схема рассыпается как карточный домик. Оставалось надеяться, что все компоненты подобраны верно.

Дома меня встретила странная картина: Сан Саныч, погружённый в свои мысли, бродил по двору и дому, будто что-то искал, его движения были рассеянными, а взгляд — отсутствующим.

— Миш! — голос Сан Саныча прорезал вечернюю тишину мастерской. Его тяжёлый взгляд, острый, как отточенное лезвие, впился в моё лицо. — Я, может, чего-то не понимаю? Ничего не хочешь сказать?

Я молчал, не понимая, о чём идёт речь. В голове — пустота.

— Не понимаю, о чём ты. — выдавил я наконец.

Его взгляд заметался по мастерской, как будто выискивая улики. Жилистая рука машинально потянулась к затылку — жест, который я знал с детства. Так он делал всегда, когда что-то не сходилось в его расчётах.

— По моим наблюдениям у нас не хватает части угля и метла, — проговорил он, хмуря густые брови. — Может, какой воришка завёлся, иначе у меня нет объяснения этому.

Конечно, запасы! В попытках изготовить меч я извёл втрое больше материала, чем требовалось. Первые попытки вышли настолько неуклюжими, что пришлось их переделывать, вторые не дотягивали до моих собственных стандартов. К тому моменту, когда получилось что-то стоящее, я уже понимал — недостача будет заметной, но к настоящему моменту эта информация вылетела у меня из головы.

— Кузнечное мастерство — это единственный навык, которым я владею, — произнёс я в спину Сан Санычу, направлявшемуся к сараю. — Это я их израсходовал на выполнение заказа.

Он замер на полушаге, словно наткнулся на невидимую стену. Его широкие плечи окаменели.

— Ты хоть предупредил бы меня, а то я целый день себе места не нахожу, — в его голосе звучало непривычное спокойствие, от которого становилось ещё тревожнее. — Ну то, что израсходовал, это ничего страшного, но нужно же восполнить. Так что гони деньги хотя бы на это, а весь навар, так и быть, тебе.

— Со мной ещё не расплатились. — слова вышли глухими.

Его лицо потемнело, как грозовая туча. Он шагнул ко мне, сократив расстояние до длины руки.

— Тут два варианта, — каждое слово падало, как молот на наковальню. — Первый – я воспитал крысёныша в собственной семье, и тот зажал деньги даже на сырьё. И второй, я воспитал болвана, которого развели как лоха. Даже не знаю, какой из этих вариантов обидней.

За словом в карман он, как обычно, не лезет — эта черта характера Саныча была мне знакома с детства.

— Сам факт, что ты предполагаешь, будто я крысятничал, говорит о твоей собственной неуверенности, — процедил я сквозь зубы. — И нет, я не крысятничал.

— Та-а-ак, — Саныч протянул это слово с той особой интонацией, от которой у любого провинившегося ученика мороз пробегал по коже. Его глаза сузились. — Тогда ты...

— Вторым я себя тоже не считаю, — перебил я его. — Просто пока не расплатились.

— Ну и болван же ты, — звук ладони, встретившейся с его собственным лбом, эхом разнёсся. — Я, получается, просто так при встрече с Виноградовыми перед тобой распинался?!

— По твоим стопам иду, получается, — слова вырвались прежде, чем здравый смысл успел их остановить. Но разве удержишь язык за зубами?

Взгляд Саныча сверлил меня насквозь, словно раскалённое шило. В воздухе повисло ощущение надвигающейся грозы.

— Да ты ещё и хамить мне вздумал? — его рука метнулась молнией, отвешивая звонкий подзатыльник. — Хотел было простить твою тупость, но теперь отработаешь.

«Подумаешь, отработка», — мелькнуло в голове. В конце концов, на ошибках учатся, хотя в моём случае это больше похоже на целенаправленное обучение.

— Как скажешь, — выдохнул я с нарочитой небрежностью. — Что в этот раз?

Моё показное безразличие стало последней каплей. Саныч расплылся в улыбке, не предвещавшей ничего хорошего.

— Я хочу сидеть в новом сортире с видом на лес, а то устал в дверь старушки пялиться, — он величественным жестом указал на заросший бурьяном участок. — Это в качестве наказания, а отработку никто не отменял.