Кузьмич

ПРИБЛИЖЕНИЕ УЧЕБНОГО ГОДА. НЕОЖИДАННЫЙ ВЫХОД КУЗЬМИЧА.

В Торгпредстве мне сообщили, что учёба начнётся с 10 сентября и попросили заехать в школу за учебниками. Шорин ждал ответа на телеграмму, но центр молчал. Видно, в нашу авантюру никто не впрягался. Борис был очень занят. Сложно было определить в офисе он или в городе, а при встрече рука его устало приподнималась и опускалась, что означало: «Не до тебя». И на рыбалку мы ездили отдельно. Видимо, не совпадали ни во времени, ни в пространстве. Своих приёмщиков я потчевал свежей плотвой, содержащей всяческие витамины, помогающие выдержать тяготы заграничной жизни. Время тикало как-то не созидательно, хотя начались и приёмки, и отгрузки, и копились деньги на автомашину. Семья была на низком старте. Не знаю, хотели ли они вернуться в австрийскую столицу, но категорических сомнений не чувствовалось. И тут в одну из суббот раздался звонок от Шорина. Он был возбуждён и приглашал меня на судака, которого он поймал и приготовил «как в лучших домах Лондона». Приглашение было очень настойчивым, и я согласился. И не зря! Судак был великолепным, и его было много. В гарнире не было необходимости, его заменили свежие овощи и водка. «Вот поймал, представляешь, на подлещика, других живцов не было. Никогда бы не подумал – ведь судак такой капризный!» После бутылочки холодненькой поступило предложение прогуляться, тем более что Кузьмич два раза вставал с моих нижних конечностей, куда он устроился сразу после того, как я уселся за стол, и настойчиво смотрел на Бориса. После слов о прогулке он вылез из-под стола и забегал по комнате, что означало нетерпение и лёгкое порицание нашей медлительности. Гуляя по тропкам и асфальтированным дорожкам парка, Борис то снимал, то надевал на Кузьмича поводок и торопливо рассказывал. Он встречался с Ткачом и уточнил все вопросы, которые задал Центр (при слове Центр я принимал серьёзный вид). Всё утвердили: и модель двигателя, и цену, и способ доставки. Осталось получить окончательное согласие, познакомить Ткача с Лётчиком, доработать вопросы погрузки, выгрузки в Словакии и порядок передачи денег. Операция будет поставлена на контроль на самом верху. Шорин поднял вверх правую руку с указующим перстом, а там или грудь или голова, но кусты и кресты будут обязательно. Шутил Борис как-то невесело, поэтому, когда нашему взору открылось уютное кафе с играющей внутри музыкой и шумным разноголосьем, он оживился и предложил войти. Кузьмич тоже оживился, а зря. Мы его привязали к нижним стропилам лесенки, ведущей в весёлую колготню. На нас никто не обратил внимания. Было шумно, накурено, громко звучала музыка. Гуляла, в основном, молодёжь. Танцевали. Борис бросился в бой, приметив девушку, выглядевшую, на его взгляд, чуть старше подружек. Я тоже нашёл себе пару и уже через пару минут плавал в гуще людей, пытаясь объясниться с партнёршей. Мы танцевали рядом с Борисом, который старался по-английски убедить «свою» девушку в наших мирных намерениях. Она посмеивалась, но как-то неестественно, и всё время поглядывала на своих друзей, которые жестикулировали и поглядывали на нас. Несмотря на диалект, мне удалось разобрать, что нами не очень довольны, и я сказал Борису о своих подозрениях. Он, пребывая в эйфории от близости девичьего тела и от ранее выпитого, отказывался мне верить и продолжал обаять по-английски. Моя интуиция вынуждала меня что-то предпринять, и я вынудил Шорина выйти. Радостные лица партнёрш подтвердили правильность принятого решения. Недовольно ворча и упираясь, Борис позволил увлечь себя наружу. Когда мы протиснулись к выходу и оказались на верхней площадке лестницы, перед нами открылась картина маслом, достойная не только современников, но и древнегреческого сюжета. В слегка одурманенном алкоголем мозгу родилась «великая» мысль, что русские, сами того не ведая, создают неожиданные композиции, однако в это время и в этом месте нет талантливого художника, который бы мог прославить участников действа. Я ясно представил себе это произведение: мы с Борисом, одетые в тоги и туники, вооружённые мечами, стоим на постаменте и взираем на австрийский плебс, который рвётся к нам за милостынями. Однако, встретив на пути яростное рычание Кузьмича, волна страждущих откатывается на исходные позиции, издавая при этом непереводимые возгласы негодования. Представив себе последствия такого негодования, мы, путаясь в тогах и туниках и теряя на бегу мечи, бросились вниз и, не отвечая на «приветствия» толпы, отвязали собаку и быстро удалились. Когда шум праздника затих, мы уселись на подвернувшуюся скамейку и некоторое время усердно отдувались. Борис успокаивал Кузьмича. Тот, ожидая благодарности от хозяина за хорошую службу, недовольно ворчал, но скоро, натянув поводок, увлёк Бориса в направлении дома. Получив ожидаемое угощение, он рухнул всей массой мне на ноги под столом, а Борис приготовил крепкий чай, который завершил ещё один день нашего пребывания в Австрии.

ЛЁТЧИК. СНОУ. РАЗВИТИЕ СОБЫТИЙ.