Кутузов

А. И. Михайловский-Данилевский, с благоговением вспоминавший об обоих действующих лицах той эпохи, которые были ему одинаково дороги, позже написал о них: «Здесь опускается завеса. Исследования не могут простираться за пределы могил великого Монарха и первого полководца Его, и навеки останется покрыто неизвестностью: в какой мере, с одной стороны, были делаемы Кутузовым, а с другой допускаемы Государем представления» ¹¹⁶. Действительно, всё, чем располагает историк, — слово Александра I против слова Кутузова, и оба они, как нарочно, не принадлежали к числу людей, говоривших то, что думали. Вероятно, чтобы усомниться в словах государя о том, что Кутузов был не убедителен в своих доводах против сражения, следует привести письмо третьего действующего лица этой исторической драмы, также свидетеля всего происходившего, о котором всегда забывают: «Мой дорогой генерал-аншеф Кутузов! Сцепление несчастных происшествий ранее привело то время, наступления коего я, вы и все благомыслящие желали позднее и при обстоятельствах счастливейших, — время нашей разлуки. Пользуюсь последними минутами вашего здесь пребывания, желая сказать вам, что вы уносите с собою в одинаковой степени мое уважение и мою благодарность. Признаю ваше старание и усердие ко мне, к вашему Монарху и к нашим общим выгодам. Постигаю ваше прискорбие при мысли, что чистосердечные усилия ваши не имели следствий, каких они заслуживали. Желаю только, чтоб мои уверения в том могли быть для вас хоть малым успокоением. Опасаюсь, что воспоминание обо мне возбудит в вас мысли о грустных часах, проведенных нами вместе, но мне останется всегда радостно, если вы не забудете меня. Прошу вас о том и заключаю уверением моего об вас памятования, моего к вам уважения и моей благосклонности. Передайте слова мои подчиненным вам генералам и армии. Франц».

Глава одиннадцатая ПОСЛЕ АУСТЕРЛИЦА