Кутузов

7 июня 1793 года Михаил Илларионович доносил государыне, что 4 июня произошел благополучный размен посольствами «после некоторых с стороны турецкой настояний, которые более просьбою именовать должно, чтобы размена воспоследовала не на нашем, а на их пароме, на что мы с генералом Пассеком и почли за должное согласиться в замену всех снисхождений и дабы дальнейшим оспориванием столь маловажного над нами преимущества не отдалить времени и самой размены»¹¹. В отличие от предыдущих посланников, которые проявляли либо замешательство, либо суровую твердость в соблюдении «достоинства империи», М. И. Кутузов, зная нравы, обычаи, характер, а главное, язык турок, умел отличить важное от маловажного, «видел за деревьями лес», отбрасывая препирательства по малозначительным вопросам. Чтобы как можно скорее выполнить главную миссию своего назначения: попасть на предполагаемый театр военных действий и определить степень готовности Порты к войне, проезжая по территории Молдавии, Кутузов от имени Российского двора поблагодарил господаря Михаила Драко-Суцу за оказанные почести и заботу о христианском населении. Однако в донесении императрице посланник сообщил об установленном факте переписки польской оппозиции с Турцией при посредничестве молдавского господаря. Валахскому господарю Александру Морузи Михаил Илларионович «явил вид холодности», поскольку тот всегда более тяготел к Турции и даже арестовал и отправил в Константинополь митрополита Молдавии и Валахии Гавриила. В то время Турции трудно было смириться с растущим влиянием соседа на Дунае, поэтому она всячески стремилась укрепить свои позиции в дунайских княжествах. Правительство Порты вело переговоры с местными князьями Александром Маврокордато, с характерным прозвищем «Безумный», и Александром Ипсиланти-старшим; первому предлагалось стать господарем Валахии, а второму — Молдавии в обмен на принятие турецких условий, но затем «Порта из уважения просьбы нашего посла сию перемену оставила», сообщил вице-консул дунайских княжеств И. А. Равич. У Кутузова было время разобраться с внутренним положением этих земель: путь до Константинополя, в соответствии с протоколом, согласно которому оба посланника должны были въехать в столицы в одно и то же время, всякий раз согласовывая место своего нахождения, занял около полугода! Дорога была не простой, о чем свидетельствует собственноручная записка нашего героя к российскому поверенному в делах в Константинополе А. С. Хвостову: «Здравствуй, любезный мой Александр Семенович. Я занемог было здесь очень, однако же оправляюсь. Больных у меня премножество лихорадками и горячками. Етова дурака куриера оставь у себя. Будь здоров, прости». Не факт, что Кутузов был близко знаком с А. С. Хвостовым, но характерной особенностью больших начальников того времени являлось то, что ко всем, входившим в их свиты, как к домочадцам, они обращались на «ты». В начале XIX столетия эта патриархальность вызывала возмущение и неприятие молодых чиновников (вспомним конфликт между графом М. С. Воронцовым и А. С. Пушкиным в Одессе!), но в ту пору, когда Кутузов ехал ко двору турецкого султана, это было вполне естественно. 26 сентября 1793 года наш чрезвычайный и полномочный посол торжественно въехал в Константинополь.