Кусатель ворон

Поселение действительно называлось Ефимов Ключ. Когда-то это было село домов в пятьдесят, а то и больше. Имелись тут свои поля и пчелы, пруды, в которых держалась рыба, сады, где зрели яблоки, а в хороший год и груши. Неподалеку протекала река, пройдя по которой можно было добраться до Волги. Имелся промышленный объект — небольшой заводец, отливавший заготовки для противогазных стекол, оборонная промышленность. Разумеется, уже тридцать лет как все это сгинуло и ухнуло, и от пятидесяти домов осталось сильно меньше десятка, а жизнь теплилась разве что в трех.

Поэтому населением Ефимов Ключ в наши дни тоже не изобиловал, обитали в нем почти исключительно старушки, да и то в исключительно небольшом количестве, семь штук. Мужеского полу было и того меньше: пасечник Дрынов — мужик лет шестидесяти-восьмидесяти, обладатель многочисленных ульев, грибоварни, смолокурни, крупорушки, других приспособлений, позволяющих сбирать дары природы и перевоплощать их в наличность, да Давид Капанидзе, молодой человек десяти, наверное, годов.

Дрынов жил в Ключе только в сезон. Старушки собирали и сдавали ему грибы и ягоды, Дрынов чинил им печки, колол дрова, привозил запасы на зиму, осуществлял связь с Большой землей и мелкую негоцию.

Капанидзе обитал в деревеньке круглый год, потому что родители его зарабатывали где-то на Севере большие деньги, а он пребывал здесь под присмотром бабушки. Собственно, Капанидзе стал первым жителем, которого мы в Ключе увидели, утром в день прибытия, он сидел на камне возле дороги и ел огурцы. Делал он это методично — огурцов рядом с ним стояла целая корзина, и, судя по решительному виду, Капанидзе намеревался съесть большую ее часть.

— Привет, — сказал Капанидзе, когда мы подошли. — Огурцов хотите?

Мы с подозрением поглядели на корзинку.

— Девать некуда, — пояснил Капанидзе. — Наросло… Я каждый день полкорзины съедаю, а меньше не становится. Берите.

— Радиоактивные? — поинтересовался Пятахин.

— А как же, — ответил Капанидзе и откусил от огурца, обрызнул окрестности зеленым соком. — У нас тут все радиоактивное.

— Радиоактивных возьму.

Пятахин взял огурец, откусил, кивнул. Мы все тоже взяли, тоже откусили. Огурцы оказались вполне питательные. Наверное, даже лучше суздальских. Одновременно мясистые и свежие.

— А вы кто? — поинтересовался Капанидзе, жуя. — Туристы?

— Туристы, — настороженно ответил Жмуркин. — У нас автобус сломался. То есть в дорогу провалился, там…

Жмуркин кивнул в туман, клубившийся у подножья холма, далеко, очень далеко от нас. Какой-то странный оптический эффект возник, мы вроде бы поднимались в гору, и туман был внизу… и одновременно я совсем не чувствовал себя на возвышенности.

— Провалились там, — указал Пятахин. — На дороге.

— Ага, — понимающе кивнул Капанидзе. — У нас тут все время кто-то проваливается. Каждый год по три раза. Дорога расшатана — вот что, асфальт тридцать лет назад делали, между прочим.

Он зевнул, зашвырнул огрызок огурца в кусты.

Я почему-то подумал, что ему эта фамилия очень идет. На грузина не похож, но посмотришь, и сразу видно — Капанидзе. Белобрысый, с голубыми глазами такой Капанидзе.

— Трактор есть у Дрынова, — сказал он. — Только Дрынов сейчас ульи в лес повез, дня через три вернется. Может, через четыре.

Жмуркин нахмурился, почесал подбородок. Лаурыч тоже почесал.

— Телефона у нас нет, — предупредил Капанидзе. — И сотовой связи тоже — вышка не добивает. И электричество не работает — в прошлом году все провода срезали.

Снова повеяло смолой и кедрами, а еще, кажется, земляникой. И киви. Точно, почему-то тут пахло киви.

— Так и знал, — протянул Пятахин. — Здесь ничего нет, кроме радиоактивных мутантов-людоедов. Это все происки Жоховой — я видел, она всю ночь в автобусе дьяволам поклонялась.

Жохова кинула в Пятахина шишкой, промазала, попала в Герасимова. Он миролюбиво улыбнулся. Спокойные они в баторе, все молчат больше. Интересно, а чем все-таки Герасимов знаменит? Вот Пятахин поэт, Рокотова германистка, Снежана красавица, Дубина боксер, а Герасимов… Виктор, кажется? Кто ты, Герасимов Виктор, тезка, человек-загадка?

На всякий случай я его сфотографировал — вдруг тоже куда пропадет. А мне он не улыбнулся.

— А что тут у вас вообще есть? — поинтересовалась Снежана. — Если электричества даже нет?

— Барак есть, — ответил Капанидзе. — Если хотите, могу пустить, пока погода сухая.

— Барак… — поморщилась Снежана. — Зачем нам барак?

— У нас все в нем останавливаются.

Капанидзе улыбнулся.

— Оставайтесь, — предложил он. — Вы далеко от шоссе забрались, почти семьдесят километров, так что…

— Как это семьдесят километров?! — удивилась Снежана. — Мы всего час шагали!

— До этого мы еще долго ехали, — напомнил Пятахин. — И теперь мы в глушах! Маньяки, красавицы, бензопилы, Иустинья.

— Ладно, пусть барак, — согласился Жмуркин. — Пока то да се, посидим немного в бараке.

— Пойдемте, провожу, — улыбнулся Капанидзе. — Это недалеко совсем. Километра полтора.