Кусатель ворон

И все смешалось: и дерущиеся девчонки, и обивка с кресла, и мешок сушеных желудей, просыпавшихся отчего-то с верхней полки, и туман, слипшийся с ночной росяной влагой, ползущей из диких болот, и пух из наверняка наследственной подушки Жоховых — ее ей вышила бабушка к свадьбе, и какая-то мелкая ерунда из сумки Снежаны, это было странно и необычно, и дрались они молча, а я не знал, как их можно распутать.

Вторая схватка Снежаны и Иустиньи не продлилась долго, они стремительно переплелись волосами до такой степени, что распутать их возможности не осталось, сами они тоже не могли освободиться и ворочались теперь в проходе, как усталые землеройки.

Александра поглядела на меня с вопросом. Она уже привыкла, но еще не совсем.

— Вот так оно все и происходит, — сказал я. — Тургеневские девушки, ничего не поделаешь.

Вообще, мне очень хотелось встать на одну из них и проследовать по ее корпусу к выходу, на Жохову, конечно, больше, но я не стал этого делать, испугался вывихнуть ногу.

— Скоро вы там? — позвал снаружи Пятахин. — Вот-вот провалимся!

— Ножницы нужны, — я обернулся к Александре.

Но ни у кого из оставшихся в автобусе ножниц не было, у Александры тоже, и мне пришлось пойти на крайние меры — я достал заветный швейцарский ножик, который мне подарил Генка перед тем, как отправиться в Суворовское училище. Не просто так, кстати, подарил, а с наказом использовать только в крайних случаях. Конечно, мне не хотелось осквернять инструмент космами этих особ, но другого выхода не оставалось. Я выщелкнул ножницы и приблизился к соперницам.

— Стрижка, бритье, эпиляция? — предложил я.

— Убери эту, — попросила Жохова.

— Лучше эту убери, — попросила Снежана.

Заглянул Дубина, ухмыльнулся, исчез. Молодец.

— Лучше вам, девушки, вообще не шевелиться, — посоветовал я. — А то уши могут отрезаться…

Они замерли, а я принялся стричь. Без особой системы, просто так, чик-чик, то тут, то там, я стриг, и эти красавицы постепенно отлипали друг от друга, и минуты через три отлипли окончательно, все вокруг было покрыто их кудрями и пухом из подушки.

Меня они не поблагодарили, поднялись на ноги и двинулись к двери. Иустинья первой, Снежана за ней. Прически у них сильно расстроились, кстати.

— Это очень странно, — сказала мне Александра. — У вас всегда так?

— Всегда. На том и стоим. Мы — великая страна.

Александра кивнула.

— Эвакуация!

Эвакуация.

У самого выхода мне на ногу наступил Болен, чем сделал мне очень болен — пришлось на подагрический палец, и он вспыхнул, и из автобуса я вышел уже хромая и немного ненавидя наглых фрицев, что они к нам все лезут и лезут…

На воздухе туман был практически осязаем, чтобы не потеряться, я выставил руку и двинулся вдоль борта к носу. Автобус провалился глубоко, передние колеса почти целиком, фары разбились об острый асфальтовый край. Шмайссерман горестно бродил вокруг передка, причмокивал языком и вздыхал: видимо, автобус получил серьезные повреждения, поскольку я почувствовал, как пахло бензином, ну, или маслом. По лобовому стеклу побежали трещины, похожие на дельту Волги. Грустно, я уже к автобусу начал привыкать. Жаль.

Тег «Катастрофа».

Жмуркин командовал эвакуацией, начальственно свистел в свисток, мне показалось, лишь затем, чтобы случайно отбившиеся не затерялись и не были сожраны чудовищами. Дышалось трудно, кстати, точно нас вдруг перенесло куда-нибудь в Анды, на высокогорную дорогу, виляющую меж недоступных снежных пиков.

— Все вышли? — спросил Жмуркин. — Тогда перекличка.

Мы выстроились вдоль обочины, Жмуркин произвел перекличку и убедился, что на месте все, даже Пятахин.

— В автобусе оставаться нельзя, — объявил Жмуркин. — Тут могут быть промоины. Нам надо…

— И что же нам делать? — перебила Лаура Петровна. — Ночевать в поле?

— Зачем же в поле? Мы можем расставить палатки…

— Значит, в поле, — заключила Лаура Петровна. — Прекрасно! Я с детства мечтала ночевать в канаве!

— Во-первых, не в поле, а в палатках все-таки. Во вторых…

— Тут деревня есть рядом, — сказал Шрёдербаум. — Если судить по карте. Недалеко.

Жмуркин достал планшет, сверился.

— У меня нету никакой деревни, восемьдесят километров до ближайшего поселения.

Жмуркин поглядел вверх, точно хотел спросить у спутника, почему тот указывает неверную информацию.

Но неба видно вообще никакого не было, лишь туман.

— У меня старые карты, — сказал Шкобленц. — По ним тут деревенька есть.

— Да ее, наверное, сорок лет как уже нет, — хмыкнула Лаура Петровна. — Какие тут деревни…

— Можно сходить посмотреть, — предложил Лаурыч.

И был немедленно одернут за поводок.

— Связи нет, — Швиригкайт потряс телефон. — Автобус без трактора не вытащить, так что кто-то должен сходить.

— Предлагаю идти всем, — сказал Жмуркин. — Дойдем до деревни, попросимся на ночлег. Только надо палатки из автобуса вытащить на всякий случай.

— А это зачем? — настороженно поинтересовалась Лаура Петровна.

— Мало ли… — пожал плечами Жмуркин. — Василий Иванович, откройте, пожалуйста, багажники.