Кусатель ворон

— Снегурочку ждать не будем, это не наш метод, — покачал головой Жмуркин. — Будем оттаивать своими силами. Где-то я здесь самовар видел.

— Он в подвале.

— Ага, — кивнул Жмуркин. — Ты дуй вниз за самоваром, а я тут посмотрю.

Я вернулся в подвал, и тут меня ждал новый удар, мой палец в ботинке просто взорвался от восторга.

У столба стояли Дитер, Болен, Александра, Лаурыч. И сама Лаура Петровна. Такие удачи встречаются раз в сто лет. Лаура Петровна стояла рядом со своим сыном. Прилипнув к стальному столбу.

Видимо, она хотела показать ему, как можно освободиться из ловушки, стимулировать его своим примером, так сказать. Но переоценила свои скромные силы. И влипла. Гениально.

— Бывает же такое, — сказал я вслух и стал разглядывать столб.

Немцы, как люди, воспитанные на европейских общечеловеческих ценностях, лизнули трубу аккуратно, кончиком языка. Лаурыч поступил наоборот — выставил язык на четыре километра и приложил его к трубе по всей длине, основательно так. Лаура Петровна стояла возле столба с достоинством, как и полагалось стоять чиновнику городской администрации.

Интересно, но зачем Александра лизнула? Ну эти понятно, один Дитер, другой Болен, дремучие и глухонемые, им простительно, но Александра… Вроде девушка умная, а туда же. Впрочем, жизнь — непредсказуемая штука, никогда не знаешь, как поведешь себя завтра, вот подойдешь и лизнешь студеные качели.

— Лаура Петровна, зачем? — спросил я.

Лаура Петровна проигнорировала. Оно и понятно.

— Неужели из международной солидарности? — предположил я.

— Виктор?! — позвал сверху Жмуркин. — Ты скоро?

Я не ответил. Нетерпеливый Жмуркин спустился сам.

— Лаура Петровна, а вы-то как?! — вопросил он. — Зачем вы-то этот столб лизали?!

— Могу поспорить, здесь где-то спрятан гипнотизер, — сказал Пятахин.

Он тоже спустился и теперь с интересом смотрел на происходящее.

Лаура Петровна произнесла:

— Э-э-э!

— Массовое помешательство, — продолжал Пятахин. — Держу пари, это веселящий газ.

Я достал фотоаппарат и зафиксировал. И видео еще. Иногда не хочешь делать быдлеску, а она сама собой получается. Бесспорно, это будет одной из жемчужин моей коллекции.

— Интересно, если их вот так оставить, много еще прилипнет? — спросил Пятахин.

— Штуки две-три, — предположил я.

— Ты быдлеску, что ли, снимаешь? — заинтересовался Пятахин.

Я не ответил.

— Точно, быдлеску… Ну, тогда и я хочу.

Пятахин выбрал место между Лаурой Петровной и Боленом и поцеловал столб. Прилип.

— Бред какой-то, — Жмуркин поглядел на меня. — Салтыков-Щедрин…

Я пожал плечами.

— Люди, что с вами? — спросил Жмуркин. — Это же… сюрреализм какой-то.

Дубина рассмеялся.

— Это как в «Десять негритят»! — сказал он. — Все по одному…

В подвал заглянул Гаджиев и тут же с перепуганным видом удалился.

— Надо их как-то выручать, — сказал Жмуркин. — Я думаю…

Снова показался Гаджиев.

— Там экскурсия приехала, — сказал он. — Они тоже хотят.

— Что хотят? — уточнил я. — Прилипнуть к шесту?

Пятахин в восторге замычал.

Дубина засмеялся.

Жмуркин пронзительно поглядел на меня. Я схватил самовар и поволок его на воздух. Сейчас затоплю… или растоплю. Короче, раскочегарю, а потом… Надо найти розетку. Я огляделся. Дверь, в которую удалился Агафон, была закрыта на тяжелый навесной замок. И вообще, самовар был еще менее настоящим, чем мне показалось в первый раз. То есть когда-то он, конечно, был настоящим, но теперь в нем были насверлены дырки, в глубине которых поблескивали разноцветные светодиоды. Лампа, а не самовар.

Из снегурочкина застенка выскочил Жмуркин, нервный и замерзший, в пару.

— Ну что? — он кивнул на самовар. — Скоро?

— Самовар не настоящий, — ответил я.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Самовар ненастоящий… — печально повторил я.

— Зато дураки, кажется, настоящие, — вздохнул Жмуркин. — Как? Как можно заниматься политикой в нашей стране? Если даже немцы буквально на третий день пребывания умудряются лизнуть намороженные качели? Да еще и летом… Это какая-то бездна… Что делать?

Я не знал, что делать. Ну, разве что пойти и для эскалации безумия прилипнуть к столбу самому. И тогда это будет уже не маразм, а вовсе флэшмоб.

Ситуацию спас Агафон. Он появился откуда-то со стаканчиком колы и огромным бургером в руках, окинул взглядом поле боя, меня с самоваром, и все, кажется, понял. Откусил от бургера, кивнул на подвал.

— Примерзли? — спросил он сквозь жев.

— Да, примерзли, — сокрушенно кивнул головой Жмуркин. — Кто бы мог подумать…

Где-то далеко и сбоку саркастически прохихикала Жохова.

— Да у нас все время примерзают, — сказал Агафон. — Чуть ли не каждую неделю. А в прошлом году аж двое сразу умудрились пристать — пол-улицы сбежалось смотреть…

— У нас шестеро, — перебил Жмуркин.

— Что? — не расслышал Агафон.

— У нас шестеро прилипли, — раздельно произнес Жмуркин.

Агафон поперхнулся.

Выпучил глаза.

Присел на скамеечку.

Отплевавшись бургером, Агафон запил свое потрясение лимонадом и осторожно поинтересовался:

— Вы из какого города, ребята?

— Из Скотопригонска, — ответил я за Жмуркина. — Нам бы людей спасти, у нас там глава Департамента образования…

— Тоже прилип?

— Прилипла, — уточнил я. — И страждет.