Курсант: Назад в СССР 4

Я поднял руки. Вслед за стволом показался сам Иван. Непривычно видеть его в одежде. Тулуп из овчины, валенки и лисья шапка. В руках СВД-шка с оптикой, как я и предполагал.

— Ты один? — Погибов шагнул вперед, держа меня на прицеле.

— Теперь — да, пилот двухсотый. Ты ему прямо в сердце попал.

— Пистолет вытаскивай.

— Какой пистолет? — пожал я плечами, не опуская рук. — Я пустой.

— На п*зди! Пистолет! Ну!

Я потянулся одной рукой за спину.

— Стой! Повернись ко мне спиной! — скомандовал Погибов. — Встань на колени, ноги скрести. И без глупостей.

Вот падла! Из такого положения не то что пальнуть, развернуться даже в его сторону не получится. Продуманный… И голос его звенел, но даже не от напряжения — от осознания собственной власти. Я для него — не противник.

Пришлось подчиниться. Я из позы досматриваемого достал макарыча и бросил его в снег рядом с собой. Естественно, такая хитрость не проканала.

— В сторону отшвырни! — крикнул Иван. — Ноги не расцепляй.

Я наклонился за пистолетом и сам чуть не завалился в сугроб от такой позы “зю”. Наконец, подхватил свой ПМ и закинул его подальше.

— Мордой вниз!

Снова пришлось подчиниться. Опустился на руки, затем на грудь. Снег обжег лицо.

Слышно, как Иван прошлепал к тому месту, где зарылся мой ПМ. Щелкнул извлекаемый магазин. Проверяет, сколько там патронов. Лязгнул затвор. Передернул его, значит, один патрон выскочил. Щелк. Вставил обратно магазин. Знакомые звуки выдавали его действия. Снова передернул затвор, загнав патрон в казенник. Семь патронов, значит, боекомплект теперь Макарыча.

Затылком я чувствовал, что в спину мне смотрит мой родной пистолет.

Я чуть приподнял голову и скосил глаза. Видел, как Иван подбежал к вертолету и отшвырнул ногами хворост, что разгорался возле топливных баков. Теперь вертушка не рванет.

— Лежи! — он увидел, что я за ним наблюдаю. — Мордой в землю, я сказал. Руки за спину. Выше заведи! Ноги скрестить!

Подошел ко мне и уселся сверху, поджав мои локти снизу коленями, а ствол уткнул в затылок. Придавил меня так, что не вздохнуть. Грамотно, сука, работает. На запястья накинул мне какую-то заранее приготовленную петлю. Затянул и перекинул веревку через шею. Подтянул кисти повыше и примотал свободный конец к моим рукам. Теперь, если буду дергаться, то придушу себя. Руки придется постоянно держать за спиной повыше. Садисткая связка. Но надежная, как калаш. Умеет пленных вязать проповедник.

— Встать! — Погибов потянул меня за ворот, помогая подняться.

По моим щекам струился талый снег.

— Шагай туда! — махнул Иван стволом в сторону, где, по моим расчетам, должен быть дом.

Шли молча. Я все гадал, зачем понадобился ему живым. Надеюсь, он не людоед. Потому что больше ничего мне в голову не приходило.

— Скоро здесь будут наши, — попробовал я разговорить его. — Они знают, что мы полетели в сторону Лешьих холмов. Вертолет не иголка, будут искать.

— На то и расчет, — загадочно проговорил Иван. — Пусть приходят…

Разговора особо не получиось. Тогда решил зайти с другой стороны:

— Ты зачем пилота убил? Мог бы также связать?

— Я думал, что это ты, — буркнул в ответ Иван.

По спине пробежал неприятный холодок. Иван все-таки считал меня опасным противником. Догадался, падла, что не просто я молоденький мент. Хотел взять в плен пилота, а пришлось меня. Для чего ему пленный?

Подошли к дому, когда уже темнело. Огромный, из кругляка, но кривой. Бревенчатые сваи, что заменяли фундамент, видно, не справлялись с нагрузкой. Смотрелся он архаично, будто сложен без единого гвоздя, как в старину.

— Твоя конура? — усмехнулся я. — Что ты там прячешь?

— Увидишь, — Иван отодвинул меня плечом и потянул за грубо вытесанную дверную ручку.

Дверь радостно скрипнула, признав хозяина. Вошли внутрь. Пахло домашним хлебом и чем-то кислым. Робкий свет керосинки, что стояла на столе посреди просторной комнаты, еле-еле раздвинул полумрак по углам.

Я осмотрелся. Стены без всякой отделки выпирали округлостями бревен. Вдоль них стоят лавки и приделаны полки. Комната похожа на столовую. Тесаный стол длиной метра три занимал весь центр. Из этой “столовой” чернотой уходили проходы в другие комнаты. Огромная обмазанная глиной печка потрескивала поленьями.

— И на хрена тебе такие хоромы? — я с удивлением вертел головой.

Но чем больше я всматривался, тем больше понимал, что здесь жил кто-то еще. Простенькая посуда на полках — явно на несколько персон. Половики заботливо расстелены. По-женски. На торчащих из стены гнутых гвоздях висит нехитрая одежонка. Фуфайки и старомодные пальтишки. Судя по размеру — женские.

Иван грубо толкнул меня на лавку. Я сел. Он связал мне ноги, а руки ещё и примотал к массивной лавке. Теперь даже пошевелиться не могу.

Откуда-то из черного проема, наконец, вышла женщина. Изможденное лицо показалось знакомым. Ситцевое платье почти до пят в районе талии четко округливалось. Беременная. Она прильнула к Ивану и как-то с грустью посмотрела ему в глаза.

Тот вздохнул, нехотя оторвал ее от себя и, кивнув на меня, проговорил:

— Развяжешь его утром. Не раньше… Поняла?

— Да, — пробормотала в ответ женщина.