Курсант: Назад в СССР 10

Я сел на диван, а Маша напротив, на стул. Федю оставил дежурить в коридоре, знаком показал, чтобы незаметно еще раз обшарил квартиру, проверил ванную и кухню. Но особенно ни на что не надеялся — в квартире стояла какая-то исключительная тишина.

— Откуда выпустили?

— Так он же в тюрьме сидит… За убийство.

— Выпустили. Когда в последний раз вы его видели?

— Не помню, — девушка намотала на палец ярко-рыжий локон и картинно прикусила губу.

Через тонкий халат просвечивали очертания наливной груди. Слишком глубокий, чуть ли не до пупка вырез, смотрел на меня, пытаясь смутить.

— А вы постарайтесь вспомнить.

— Боря опять что-то натворил?

— Мы это выясняем, — туманно ответил я, пусть пока будет не в курсе, прощупаем сначала.

— Я не видела его лет десять, а может, и больше, — пожала плечами Маша, перекинув ногу на ногу. Из запуганной бухгалтерши, превратившись вдруг в Шерон Стоун.

— Как же так? Боря уже несколько месяцев, как свободой дышит, в Новоульяновск вернулся, а вы его, говорите, не видели?

— Понимаете. Мы с ним никогда не общались близко. Мы совершенно разные люди.

— Расскажите мне о нем…

— Вы не представляете, — глаза Маши округлились, и произнесла она это чуть ли не шепотом, будто боялась за свою жизнь: — Он страшный человек…

Глава 17

— Вот как? — я вытащил блокнот, чтобы делать пометки. — Страшный?

Везти Машу к Горохову я пока не стал. Пока есть психологический контакт с ней, лучше порасспрашивать девушку в привычной домашней обстановке.

— Расскажите мне о своем брате, — подбодрил я ее.

— Он с детства был не такой как все, как будто и не брат мне вовсе, — Маша запахнула халатик под горлышко и всё теребила пуговку на нем. — У нас и матери были разные. Отец, кстати, частенько его бил. Ну, я его не сужу.

Она поджала губы. Я нахмурился.

— За что?

— Понимаете, он мучил животных… Убивал бездомных кошек и собак. Заманивал их на заброшенный завод. И… Резал их на части отцовским охотничьим ножом. Вспомнить страшно, — девушка передернула плечами.

— И что, об этом никто не знал?

— Только я и отец. Папа был фронтовик, уважаемый человек, его постоянно приглашали на всякие встречи, собрания в школы и дома культуры — выступить или просто присутствовать. А тут сын таким растет, представляете, какое пятно на семье. Отец пытался выбить из него эту дурь побоями, но Борис лишь озлобился и убегал из дома частенько.

На глаза Маши навернулись слезы.

— Вы так переживаете за судьбу брата? — поинтересовался я, протягивая ей платок.

— Пусть он в аду сгорит, — вдруг еле слышно процедила Маша. — Нет. Мне его нисколько не жаль. Никогда не испытывала сочувствия к этому… Простите, не знаю даже, как его назвать… Садист.

— А почему тогда плачете?

— Извините… Отец умер не так давно, еще не свыклась с мыслью об этом.

— Понимаю, — кивнул я, а про себя подумал, что неплохо бы было навестить родителей.

Я, как приехал в командировку, был у них всего один раз. Завтра же зайду.

— А потом что было? Как развивались отношения у вашего брата с отцом?

— Что он натворил? — Маша вытерла слезы и уже смотрела на меня бодрячком. — Вы так интересуетесь его жизнью.

Я не стал очень уж лукавить.

— Борис Савченко подозревается в тяжком преступлении.

— Он кого-то убил? Этого следовало ожидать.

— Почему? — удивился я.

— Я же говорю, это не человек, это чудовище. И срок он отбывал за то, что прирезал человека.

Она снова поджала губы и вся напряглась:

— Отец его сдерживал. Несмотря на то, что у них были сложные отношения, брат все же отца уважал и прислушивался. А когда его не стало… Папа погиб по такой нелепой случайности, с непотушенной сигаретой в постели! Так я о чем — Борис мог запросто с тормозов слететь. Тем более, его не было на похоронах. А оказывается, он уже не был на тот момент в тюрьме. Если бы вы не сказали, я бы и сейчас бы считала, что он еще там.

Маша отвернулась. Конечно же, ей очень хотелось закончить этот болезненный разговор.

— Нет, он освободился и вернулся в Новоульяновск, только не пойму, почему вас не навестил, не поставил хотя бы в известность.

— Ему на меня наплевать, — девушка горестно пожала плечами. — Как, впрочем, и мне на него. Может, это и к лучшему. Не хочу даже знать, что он мой брат…

— Повезло вам с родственничком. Где он может сейчас находиться в городе?

— Я не знаю… Поверьте, если бы знала, то обязательно бы сообщила. Иногда мне кажется, что и моя жизнь в опасности.

И сказала она это как-то нервно и будто между прочим, но все-таки — совершенно серьезно.

— Почему?

Захарова замялась, как будто не знала, как подобрать слова.

— Понимаете… Отец всегда любил меня больше. Баловал. Борис это видел и чувствовал и всячески меня поддевал. А когда вернулся из армии, однажды вообще чуть не убил меня. Мы с ним поссорились, так, из-за какого-то пустяка. Я тогда была еще подростком.Он набросился на меня и стал душить. Представляете себе такое? Отец оттащил его, иначе…

Она закрыла лицо рукой.

— Что было потом?