Курс — пылающий лес. Партизанскими тропами

Я не стал забираться выше трехсот метров. Вертел головой, как говорят летчики, на все триста шестьдесят. Вверху на горизонте еще виднелся красный ободок зимнего солнца, а по земле уже катились синие тени.

«Если штурмовик горел, — думал я, — то его можно найти по огню или черным пятнам — остаткам пожара».

Но ни огня, ни дыма, ни сажи не было видно на темнеющей земле.

Вот и солнце скрылось, потухла заря. Я продолжал «писать зигзаги» над районом, где мог лежать штурмовик. Впереди обозначилась линия фронта. Она освещалась ракетами и походила сверху на сильно изломанную дугу. Немного не долетев до передовой, я повернул назад.

И тут заметил в стороне взлетевшую бледно-зеленую ракету. По цвету она отличалась от немецких — [14] более ядовитых и ярких. Я направил машину туда. Через минуту еще одна ракета пролетела низко над землей, как бы указывая направление посадки.

Конечно, мне надо бы покружить над этим местом, узнать, те ли люди подают сигналы, которых я ищу, определить, можно ли здесь сесть. Однако времени на раздумье у меня не оставалось. Было совсем темно. Пришлось рисковать.

Я убрал обороты и стал садиться, абсолютно не просматривая землю. Высотомер на малом расстоянии до земли не показывал истинной высоты, пришлось рассчитывать лишь на интуицию и удачу.

Чую, скорость погасла совсем, вот-вот самолет или провалится, или свернется на крыло. Но тут же винт швырнул на козырек ворох снега, лыжи распороли сугроб и понеслись по твердому насту.

Не выключая мотора, достаю автомат, досылаю в патронник первый патрон. Бог знает, кто мне салютовал зеленой ракетой? Могут оказаться и вражеские разведчики, пробравшиеся в наши тылы.

Из темноты показался человек в меховом комбинезоне и унтах. Наш! У немцев унтов не было, у них пилоты обувались в войлочные сапоги с «молниями». Припадая на левую ногу, человек подбежал к кабине, хрипло крикнул:

— Помоги донести командира!

Метрах в ста мы подобрали летчика. Он находился в бессознательном состоянии. Как ни темна была ночь, я все же рассмотрел и самолет Су-2, лежащий вверх брюхом в довольно глубокой балке. Было ясно, что летчик тянул машину до земли и при посадке то ли не увидел овражек, то ли уже не сумел отвернуть от злосчастной преграды. На большой скорости машина скапотировала, летчик сильно ударился лицом о приборную доску.

Мы втащили его в заднюю кабину. Рядом, поставив одну ногу на сиденье, а другую на крыло, втиснулся стрелок.

— Летим в госпиталь? — спросил я.

— Ни в коем случае! Вези к нам на аэродром!

— Там дадут посадочные огни?

— Ракетами подсветят! Делай, что говорят! — — Стрелок был сильно возбужден, или он кричал так громко потому, что мотор хоть и на малом газу, но работал. Для вящей убедительности парень из-за пазухи [15] вытащил ракетницу, достал из кармана картонный патрон и вставил его в ствол.

Когда мы приземлились на аэродроме, где базировались штурмовики, я узнал, что спасенный летчик был командиром эскадрильи и его все там очень любили. Потому, видать, и не хотели отдавать чужим врачам — в госпитале, надеялись выходить своими силами — у них был свой врач.

Меня оставили ночевать, а рано утром отправили с запиской, что задание выполнил. Этим же утром с другим летчиком вылетал и спасенный стрелок в новый боевой вылет...

Когда перед весенней распутицей стабилизировался фронт на юге, несколько наших экипажей послали на Центральный фронт. Здесь формировался 13-й отдельный авиаполк ГВФ, который нацеливался на полеты в партизанские отряды. О партизанах нас подробно информировали политруки.

Партизанская война в тылах врага разрасталась с каждым днем. Народные мстители взрывали мосты, нарушали телеграфную и телефонную связь, поджигали склады с горючим и снаряжением, совершали диверсии на дорогах, ослабляя тем самым напор ударных группировок врага. Они же вели разведку и передавали ценные разведывательные данные в штаб.

Там, где были естественные укрытия и возможности для маневра, партизаны действовали особенно энергично. В лесах Смоленской, Орловской, Московской, Тульской, Брянской, Курской областей большие площади были заняты партизанами. Но им требовались взрывчатка, оружие, продовольствие, медикаменты. Помочь могли только авиаторы. Для этой цели командование и стало формировать особые полки ГВФ, в том числе и наш 13-й.

На Центральном фронте мы сделали несколько полетов к партизанам Брянщины. Организатор полка Алексей Павлович Золотов перед этим говорил нам, что партизан придется искать в лесах, вдали от населенных пунктов, на местности, бедной заметными ориентирами. Условными сигналами для посадок или выброски грузов будут расположенные особым образом костры, которые нельзя путать с кострами фашистских охранников и провокаторов.

Предупреждал он нас и о том, что противник, несомненно, будет пытаться перехватывать наши машины [16] на маршруте. Поэтому мы должны замечать его раньше, чем он подойдет к нам вплотную, и уходить от его огня и атак.