Курс оверклокинга для операторов машинного доения.

Николай убежал на склад. Снизу трактористы, уже прекратившие карточные забавы, смотрели на копошащихся Артема с Володей.

– Горох, так что, дело будет? - крикнул Саша Князев.

– Будет! - кивнул Горох, - это вам не Буслик. Вина не попьете.

– Эй! - крикнул Саша, - отзывайте Крылова с «дистанции» - фальстарт!

Петька Маркевич сорвался с места и ринулся к дырке в заборе. Из нее, через недавно скошенный луг, было хорошо видно, как Санек самозабвенно лакает «чарлик» из горлышка. Сделав жест рукой коллегам, Петька вновь направил свой взгляд на шкодливого гонца.

– Шо такое? - спросил подбежавший Володя Князев, - Санек ногу сломал?

– Санек совесть потерял, - ответил Маркевич, - сзади валяется. А вон он и сам, без совести.

Увидав скультурно-монументальную композицию «Процесс распития чужого вина в одночку», Володя громко и презрительно свистнул. Услыхав такое дело, Санек дернулся и моментально забросил недопитую бутылку в кусты, а сам согнулся в три погибели и принялся что-то искать в траве.

– Вот, козел! - присвистнул Петька.

– Это же он наше вино недопил и выкинул! - в священном ужасе прошептал Володя, - пусть бы лежало в кабине - в другой день употребим.

– У Санька не залежится! - кивнул Маркевич.

Глупо улыбаясь, Крылов возвращался обратно, шестым чувством ощущая опасность, исходящую от забора. Возле дырки он немного постоял в нерешительности, затем сделал робкий шаг на территорию.

– С приездом! - хором воскликнули Князев и Маркевич, - устал с дороги?

– Чяво? - не понял Санек.

– А вот чяво! - размахнувшись, Петя сунул кулаком прямо в пузо бедолаги.

– Прими и от меня! - перекрестившись, Князев пустил свой кулак в режим свободного полета.

Встретившись с челюстью Санька, кинетическая энергия полета кулака погасилась, превратившись в тепловую, а часть ее поглотилась башкой Крылова, заставив ту прилично дернуться. Санек испуганно закрылся авоськой с бутылками и жалобно проблеял:

– Парни, вы чего?

– Того! - ответил Петя и отобрал у него авоську, - пошли, Володя. Вечером выпьем.

Мужики повернулись к поверженному Крылову спинами и пошли по направлению к своим тракторам.

– Погодите, а как же за ноги!?! - крикнул им вслед Санек.

– За ноги ты уже получил! - бросил Володя, - если мало, можем добавить.

Санек похлюпал носом, постоял еще немного, а затем вернулся обратно к кустам - вдруг в недопитой бутылке еще что-то осталось!

Тем временем ремонтные работы на импортном механизме были завершены: Артем собрал свои немногочисленные инструменты, а счастливый Горох завел косилку и повращал «хоботом» - так на местном наречии обозначали «силосопровод».

– Крутится! - крикнул он из кабины.

– Тоже мне, Галилей! - фыркнул Артем.

Вовка укатил заправляться, а наш герой дал небольшое интервью случившемуся здесь Бегунку.

– Ну как? - спросил загадочно Виктор.

– Ну, если в профиль - то одно, а если с вместе с тем, однако же, то как бы чего не вышло! - рассеяно ответил Артем.

– Кабина!!! - выкрикнул Бегунок, - где???

– На кабинном заводе, - бросил парень, - ты, Витя, не волнуйся. Кабину тебе послезавтра привезут. В оригинальной упаковке. Ладно, извини, мне некогда - шмотки постирал с вечера, еще не высохли.

Выйдя из проходной на улицу, он поднял глаза на окно второго этажа. В окне приемной стояла Надя и смотрела на него. Заметив, что засада раскрыта, девушка сделала ковбойский жест - сдула воображаемый дымок с воображаемого дула кольта. Артем печально кивнул ей и проследовал мимо конторы. Надя вздохнула и вернулась на свое рабочее место.

– Своего выглядывала? - спросила неслышно вошедшая минутой раньше Анечка. Надя испуганно дернулась.

– Кого это, своего?

– Ну, тебе лучше знать! - улыбнулась подруга.

Надя села за стол и продекламировала припев из некогда знаменитой песенки:

– А нынче, а нынче попрятались, суки, в окошках отдельных квартир. Ползет Козлодоев, мокры его брюки. Он стар, он желает в сортир [21].

Анечка подошла к окну и бросила взгляд на одинокую фигуру, бредущую по дороге.

– Что вы, Надежда Геннадьевна! Ваш Козлодоев отнюдь не стар - всего-то лет десять разницы.

– Одиннадцать, - задумчиво поправила подругу Надежда.

– Не один ли хрен! - бросила кассирша, - этот паренек в опасном возрасте.

– Как это? - не поняла Надя, - что еще за «опасный» возраст.

– У мужиков опасным считается возраст около тридцати лет, - со знанием дела пояснила Анечка, - тогда они опасны для таких молодых девочек, как мы. И наши мамаши им вполне по плечу.

– Не думаю, что именно по плечу, - фыркнула Надя, - хотя ты права. В сорок лет женщины еще бывают очень даже ничего. Ты что, думаешь, что моя мама смогла бы…

Аня одно время любила читать Бальзака, но фразу вставила из булгаковского «Собачьего сердца»:

– «Но профессор! Он не пропускает ни одной гнусной модистки! Ведь он так дьявольски молод!» А если серьезно, Надюша, то любой женщине в сорок лет польстило бы, что ею увлекся молодой человек. И неизвестно еще, как бы я себя повела в таком возрасте.

– Поведешь! - поправила ее Надя, - но ведь Артем не клеится ни к моей, ни к твоей маме. К чему ты начала этот разговор.