Курс оверклокинга для операторов машинного доения.

Обедали дома у Ткача (либо у Ткачей)? Артем постоянно пытался разъяснить для себя этот орфографический вопрос, но придумать ничего толкового не мог. Сестра Чебурекова, Инна Петровна, лишь недавно перешагнула через сорокалетний юбилей. Поэтому была свежа и подтянута, как и положено первой леди на деревне. Племянники Василия Петровича тоже оказались людьми не слишком тяжелыми в общении, несмотря на то, что Татьяна дохаживала срок, а Женя был совсем юным. Что поделать, жизнь в семнадцать лет кажется бесконечно длинной дорогой, за каждым поворотом которой ждут приятные сюрпризы. Если бы спросили Артема, то он бы сказал, что сюрпризы и вправду ждут, но большей частью неприятные. Чебуреков бы ответил, что дорога не так уж и бесконечна, а поворотов он боится, как черт ладана. Между прочим, уже известный нам сторож Точилин ответил бы тоже по-своему. Сказал бы, что вышел на финишную прямую, а все повороты давно позади. И пошли все нахрен!

Все четверо респондентов были бы по-своему правы. Возраст человека - это угол зрения на проблемы жизни и смерти. Изменяется от нуля до ста восьмидесяти градусов. И оптимальный угол для осмысления - середина жизненного отрезка. Чтобы с минимальными искажениями для глаз и с мизерными потерями для ума. Если только он есть, этот ум [17].

Все-таки, за столом чувствовалось некоторое напряжение. Может быть, сказывалась многолетняя неприязнь между Чебурековым и Ткачом. Ничто не проходит бесследно и сиюминутно: любовь или ненависть, страх или стыд. Следы сильных чувств оставляют шрамы на астральном теле и хорошо видны лишь мудрецам. Приблизительно об этом Артем поведал Василию Петровичу, когда они вечером возвращались в родной совхоз Чебурекова, в деревню Перегуды.

– Да уж! - крякнул кандидат, - а ты знаешь, у тебя, Артем, есть все шансы стать мудрецом. В твои годы я думал только о деньгах и бабах.

– А о водке? - не удержавшись, подначил шефа Орлов.

– А хули о ней думать было? Деньги на руках - все твое: и водка, и красивые женщины, и лучшие доктора в случае какой-нибудь гонореи.

– Не к ночи, уважаемый Василий Петрович, не к ночи! - одернул расшалившегося депутата Артем. Чебуреков после вино-водочного ужина был склонен пошалить. Хотя бы, мысленно. Посему он запел, бездарно картавя под Максима Покровского:

Мишка спит и Зайка спит,
Только сифилис и СПИД,
Пролетая над планетой,
Всех накажут, кто шалит.

– Не слышу аплодисментов! - пожаловался он водителю, окончив скабрезный припев.

– Петрович, вы пока не на трибуне, - безжалостно осадил шефа Орлов, - или вы, вообще, о большой сцене мечтаете?

– Не хами, помощник! - благодушно сказал Василий Петрович, - может ты думаешь, что у кандидатов и руководителей высшего звена нервы из стали? Ничего подобного - обычное волокно! Так что не мешай мне нервные клетки восстанавливать!

– Они же вроде не восстанавливаются, - с сомнением возразил с водительского сиденья Миша.

– Я разработал уникальную методику, - откровенно признался Чебуреков, - вечером выпиваешь бутылку водки, а утром - как огурчик!

– Этой уникальной методике завтра ровно пятьсот лет исполнится, - проворчал негромко Артем, но его никто не услышал.

Автомобиль пожирал километры, Чебуреков со счастливой улыбкой напевал что-то из «Самоцветов», а Михаил пристально следил за дорогой. Не приведи господь, какой пьяный под колеса попадет - сразу крест на двух карьерах: его, как водителя, и Чебурекова, как депутата. А пьяных вечерней июльской порой хватает. Таскаются на роверах [18] из деревни в деревню: кто к девкам наведывается, кто самогон подешевле ищет. А кто-то уже нашел, и из последних сил ползет обратно. Вот этих то и следовало опасаться в первую очередь. Поэтому водитель, насупившись, пожирал очами освещенное фарами пространство перед несущимся автомобилем и мечтал о теплом диване и холодном пиве.

– Василий Петрович, - внезапно сказал Артем, - вы ведь завтра в Петровск на совещание отбываете. Может, подкинете меня сегодня до Березовки?

– Что, уже по дому соскучился? - сочувственно спросил Чебуреков, - но ты прав, черт меня побери. Завтра тебе делать нечего. Мишка, дружок, заедем в Березовку!

«Суки!» - подумал Миша, мечты которого вновь отодвигались на неопределенное время. Ведь в Березовке шефу обязательно захочется навестить Птицына. А это - не меньше бутылки на двоих. В лучшем случае.

– Ну, не сердись! - глянул в его сторону шеф, - ты ведь меня знаешь. Не обижу.