Курорт

Лоуэлл стиснул томагавк. Вряд ли ему удастся выйти отсюда живым, но, пусть даже это последнее, что ему суждено сделать, он повалит этого монстра и размозжит ему голову, чтобы тот никогда больше не ожил. Мужчину охватило чувство жалости и грусти. Перед глазами проплывали лица Рейчел и близнецов. Захотелось все-таки сказать им, как сильно он их любил, как много они для него значили. А затем…

Перед ним встал Джим, выставив перед собой меч. Турман решил, что консьерж хотел остановить его. Он почувствовал такую слабость, что рука с томагавком бессильно повисла и Лоуэлл приготовился к смерти. Но старик к нему даже не повернулся. То ли жажда мести в нем пересилила жажду жизни, то ли ему хотелось каким-то образом искупить свою службу Реате, но он оттолкнул Турмана, и стало ясно, что консьерж прекрасно понял его замысел.

И собрался осуществить его сам.

— Я все равно умру, — с этими словами Робинсон ринулся вперед. Лоуэлл решил, что после самопожертвования Райана это был самый героический поступок, которому он стал свидетелем. Хотелось возразить, сказать консьержу, что тот не обязан этого делать, что это не его война, что это его, Турмана, сын. Но на эти сладкоречия не было времени. Кроме того, они оба понимали положение дел: Джим был стар и болен раком, а Лоуэлл молод, и у него оставались жена и двое детей.

Гости Реаты сразу заметили старого консьержа, но никто из них не ожидал такого. Все эти люди был достаточно умудрены жизнью и видели, что им ничего не грозит, но инстинкты их не покинули. Они бросились врассыпную, разорвав цепочку. Какая-то дама в черном упала в бассейн, а ее ухажер отшатнулся назад. Джим же устремился прямиком к Гаррисону и, прежде чем Создатель успел поднять руки, чтобы защититься, ударил его клинком в грудь. Меч рассек одежду и бледную кожу под ней, но крови не было. Показалась лишь слабая струйка темной жидкости, похожей на воду в бассейне.

С могучим, неестественно громким ревом Джедидайя ударил по клинку. Это стоило ему правой ладони. Отсеченная лезвием, она с громким всплеском упала в воду. Но хозяину Реаты удалось выбить меч из руки Робинсона, и клинок звякнул о цементный пол. Создатель продолжал орать. Лицо его скривилось от бешенства, теперь он походил скорее на монстра, чем на человека. Но прежде чем он успел предпринять что-нибудь еще, консьерж ринулся на него, сбил с ног и вцепился в его костлявую шею в отчаянной попытке завершить начатое.

Однако и Лоуэлл не собирался просто стоять и смотреть на их поединок. Он вскинул томагавк и ринулся вперед. Мужчины и женщины, ждавшие возрождения источника и, возможно, появления на свет новой Реаты, в ужасе отступили к стенам. Они старались держаться подальше и сохранить собственные жизни. Турман перескочил через консьержа, которому Гаррисон тоже стискивал горло рукой, похожей на кисть скелета, обтянутую пергаментом. На мгновение Лоуэлл встретил холодный старческий взгляд хозяина курорта и увидел в его глазах бездонную, непостижимую тьму. А затем он изо всех сил обрушил ему на взлохмаченную голову каменный топорик. И бил его снова и снова, пока старик не перестал дергаться, а его череп не раскрошился до неузнаваемости.

Потом Лоуэлл наконец остановился, потный от пара, ярости и напряжения. Он тяжело дышал через рот. Повар скулил, забившись в угол. Некоторые из собравшихся тоже были еще живы и закрывали свои лица руками или шляпами. Но большинство из них отправились к праотцам, и от них остались лишь истлевшие трупы, едва напоминавшие людей, которыми они прежде были.

Исчезли и белые призраки — вернулись туда, откуда явились.

Джим тоже погиб.

Для Турмана это почему-то стало неожиданностью. Он полагал, что подоспел вовремя, чтобы помочь старику. Но хватка у Гаррисона была крепкой и уверенной, и потребовалось, наверное, не больше минуты, чтобы выдавить жизнь из консьержа. Лоуэлл чувствовал к нему жалость и в то же время благодарность. Он задумался, как бы завершилась их стремительная атака, если бы ритуал состоялся и воды восстановились. Мужчина подозревал, что полный сил Джедидайя без труда справился бы с ними обоими. Их спасло лишь то обстоятельство, что источник так и не возродился.

Их спас Райан.

Пар рассеялся, и вода прекратила бурлить. Овощи и части тел покачивались на темной поверхности, но Райана нигде не было. Лоуэлл решил, что мальчик опустился на дно вместе с костями. Словно в ответ на его предположение, отвратительная вода начала опадать. Уровень ее опустился на пару дюймов, затем на фут, два, три, четыре…

Теперь Турман заметил, что глубина во всем бассейне была одинаковой, примерно в сотню футов. На дне его зияло черное отверстие, и где-то в этом отверстии исчез Райан.

Лоуэллу не хотелось думать об этом сейчас. Он не мог думать об этом. Изумленный, он побрел прочь из зала. В коридоре его встретили Рейчел и близнецы. Они рассказали, что толстяк растворился у них на глазах. Пересекая тренажерный зал, старший Турман заметил на металлических креплениях тренажера капли, похожие на растопленный жир.

Они вышли на улицу.