Куриный Бог (сборник)

— Против любви не попрешь, — печально сказала женщина и выпрямилась, отряхнув коленки.

— А если через забор перелезть? — храбро предложил Артемий Михайлович.

— Там колючая проволока по гребню, — покачала головой женщина. — Но я знаю дырку в заборе. Вы постойте тут, ладно? А то мне одной страшновато как-то.

— Я тоже пойду, — сказал Артемий Михайлович решительно, страхи его ушли, и он теперь удивлялся только тому, что совсем посторонняя молодая женщина его не боится. — А что там, на территории?

— Железки всякие. И собаки. Там вообще-то свадьба собачья. Я его спустила побегать немножко, а он убежал. Третий раз уже убегает.

Она деловито пошла вдоль забора, Артемий Михайлович поспешил за ней, радуясь в глубине души, что так все удачно получилось: люди с собаками хорошо знают местность. Чуть дальше в сером бугорчатом заборе действительно обнаружился пролом, достаточно широкий, чтобы туда мог боком втиснуться взрослый человек. Что женщина и сделала, не побоявшись испачкать белую куртку. Наверное, это была старая куртка, специально для таких прогулок. Артемий Михайлович полез за ней — разбухшее пальто за что-то зацепилось, и он услышал треск, а когда ощупал себя, понял, что надорвал карман.

Дождь перестал. Багровые тучи порвались в нескольких местах, и в прорехах показались чистые холодные звезды.

Территория была заставлена какими-то длинными темными ангарами, к небу торчали бетонные столбы и расходящаяся веером арматура. Торопясь за женщиной, Артемий Михайлович оскользнулся и попал ногой в ямку, полную воды, отчего в одном ботинке стало совсем уж мокро. Женщина деловито сновала между кучами строительного мусора, ее куртка белела в темноте.

Чтобы не отстать, Артемий Михайлович прибавил шаг, отчего под ложечкой закололо, зато холод он теперь ощущал меньше.

— Буся! — Женщина время от времени звала собаку и посвистывала каким-то особенным свистом, он никогда так не умел свистеть.

Внезапно из сухого бурьяна на него выкатился темный рычащий комок, Артемий Михайлович от неожиданности отскочил в сторону, женщина, напротив, нырнула вперед, ухватила что-то в этой куче и попятилась, одной рукой держа за ошейник разгневанного, огрызающегося Бусю. Другой она торопливо размотала обернутый вокруг пояса поводок, защелкнула карабин и выпрямилась. Комок распался на несколько отдельных мохнатых пятен, собаки прыгали вокруг и отчаянно лаяли, в темноте сверкали белые зубы, Буся хрипел и пытался вывернуться из ошейника, Артемий Михайлович стоял неподвижно, боясь пошевелиться.

— Да отпугните вы их! — крикнула женщина.

— Чем?

— Ну, сделайте вид, что поднимаете с земли камень, что ли. Они знают, что такое человек с камнем.

Артемий Михайлович наклонился и, чувствуя себя ужасно нелепо, зашарил вокруг себя по земле. Он тут же наткнулся на камень, сжал его в грязной руке и, нелепо отставив локоть, замахнулся. Собаки тут же замолчали и отбежали в сторону. Он еще раз для верности взмахнул рукой — собаки сели на мохнатые зады и сидели так неподвижно, провожая людей глазами. Волоча упирающегося Бусю, женщина боком протиснулась в дырку, Артемий Михайлович следом, и они вновь очутились в переулке, который после страшной свалки показался очень даже уютным.

— И что он в ней нашел? — Женщина пожала плечами. — Ни кожи, ни рожи. Ну разве что рыжая. Бусе нравятся рыжие.

— Скажите… — Артемий Михайлович постарался выровнять дыхание, — а как отсюда к метро пройти? Или к трамваю?

— Вы заблудились, да? Тут всегда люди путаются. — Она похлопала Бусю по холке, рассеянно успокаивая его. — Идемте, я покажу.

Страхи Артемия Михайловича ушли — так остро и быстро, что он удивленно вздохнул расправившейся грудью. Он стоял под прекрасным мокрым небом, блестело мокрым стволом прекрасное черное дерево, а рядом с ним белела в сумраке лицом и курткой незнакомая, молодая и, вероятно, красивая женщина.

Он вдруг ощутил себя немножко смешным и неловким, как бывало в юности, и, как когда-то, давным-давно, изо всех сил постарался держаться легко и небрежно.

— Вы — моя спасительница. — Артемий Михайлович хотел, чтобы это прозвучало чересчур торжественно и оттого несерьезно, но под конец голос его сорвался в неожиданный фальцет.

— Услуга за услугу. Вы спасли меня от разъяренных собак.

Он по голосу понял, что женщина улыбнулась, и подхватил ее интонацию:

— Я часто это делаю, практически каждый вечер.

— Ну а я почти каждый вечер показываю дорогу, — ответила она серьезно, — пойдемте.

Они пошли вдоль забора — она чуть впереди, смирившийся Буся неохотно тащился следом.

Надо говорить о чем-то, подумал Артемий Михайлович, неудобно как-то.

— Скажите, а как этот переулок называется?

Женщина пожала плечами:

— Понятия не имею. Сколько хожу тут, ни разу не задумывалась. Смешно, да?

— Тут пусто все. Темно. Спросить некого.

— Это из-за фабрики, — сказала женщина, — они еще в начале девяностых откупили несколько кварталов и всех отселили. Собирались этих производить… роботов-трансформеров. А потом заказ упустили. Так все и стои́т.

— Игрушечных? — на всякий случай уточнил Артемий Михайлович.