Курьерская: Багиров

Поэтому каждый новый раз Гриша утешал себя, что это последний. От своей беспомощности Гриша злился. Разумеется, не на себя. Он обкладывал тихой, однако роскошной матершиной того, кто, возможно, даже ни о чем не догадывался. И человек, может быть, вовсе не плохой.

Гриша поставил чёрный чай и сделал себе бутерброды. Его девушка, Катя, гостила нечасто. Когда она приезжала, обязательно готовила. Что-нибудь простое, и весьма невкусно. Но Гриша кушал её гречку даже с удовольствием. Важнее была забота. О блюдах он отзывался как о покойнике – либо хорошо, либо ничего.

Гриша был крещён. В углу комнатки стояла икона богоматери. Через раз носил крестик… Были у него водительские права, полученные для проформы лет шесть назад. Работал Гриша в трёх остановках от дома. По настроению ходил пешком. Но настроение случалось редко. Он сел в автобус и скоро прибыл в бизнес-центр. Прошёл вахту с пропуском. У него было особое расписание. Позже приходит, раньше уходит. Со своей инвалидностью он был у компании на подстраховку, для низкоприоритетных и ближних доставок. «На пол руки», шутили коллеги. Ставка незавидная, но на жизнь хватало и даже оставалось копить.

Гриша увлекался чаем. Дома было десять разных сортов одного только чёрного. Всегда хотел профессиональный чайник с контролем температуры. Дома стояла старая, уже пожелтевшая арабская бурлилка, которая даже разучилась выключаться, и однажды выпарила, будучи забыта, полтора литра воды. Когда Гриша про неё вспомнил, с окон кухни бежал тропический муссон. С тех пор этот чайник работал ещё хуже. Поэтому вопрос стоял почти остро. Варианты со встроенным заварником Гриша отвергал. В офисе тоже бытовало какое-то «китайское кипятило», к тому же общего пользования, читай изнасилованное.

Гриша поднялся в обеденную комнату, поставил себе чай, присел. Он всегда пил чай покрепче, чтобы проснуться, и второй, подкрашенную жижу в офисе – настроиться на смену. Через пятнадцать минут было выходить на терминал. Объявился Шульц.

– Опа, Шахаев!

Шульц работал в компании чуть дольше Гриши. Полноватый крикливый детина с перхотными глазками и безупречной стрижкой из барбершопа. Типаж паршивый. Задира, понторез, стукач… Правнук пленного немца. С каждой зарплаты ходил на рынок. Покупал только вещи, на которых бренды подделаны правдоподобно. Не принимая рук вертел ключи от служебной машины. Встречался с молоденькой девушкой, над которой друзья смеялись, что она пахнет как дед. Только он появлялся в офисе, в сторону Гриши начинали лететь щелчки. Часто после встречи с ним Гриша ещё час фантазировал как безнаказанно его однажды избить.

– Привет. – отозвался Гриша.

– Чё, как оно?

– Нормально.

– Слышь, коллега! Сделай себе штуку, как Капитан Крюк! Только вместо крюка – безнал. Ахахах…

В то же мгновение зашла Докучаева. Как обычно, мятая.

– Привет, мальчишки…

Прошла в бухгалтерию. Докучаева редкая девушка-курьер. Роста низенького, волосы кучерявые и нелепые. Она экологический активист. Целенаправленно одевалась в сэконд-хенде, не упускала случая на это кивнуть. С гигиеной у неё всё в порядке, но выглядела она, будто неприятно пахнет. Росла без отца. Мать – фанат вудстока и Гоа… Докучаева любвеобильна. До избыточности. Не было в офисе парня, к которому она ещё не катила пробы. Такой участи не избежал даже Гриша. У неё был прозрачный пушок под носом и педагогическая интонация, свойственная людям с убеждениями.

Иногда в офис звонили мужчины и спрашивали «а вот у вас девушка доставляла». Чаевых у неё было больше всех, об этом и гадать не хотелось. По образованию – юрист. Путалась в ЗоЗПП и ЗППП… К Грише она испытывала какие-то особенные чувства. Он вызывал у неё жалость. Поэтому она его горячо хотела. Когда она смотрела, он чувствовал себя липко. Гриша ускорился с чаем и заранее надел кепку.

– Уже напекло! – сказал Шульц. – Хах. Лентяй. Рассказывай, как у Катьки здоровье? Чё злой? Опять в варенье въехал…!

Гриша осушил чай и пошёл на выход.

– Пошёл ты нахуй. – сказал он.

– Э! Зубки режутся! Шахаев, подпилим!

Скоро Гриша был на терминале. Забрал корреспонденции, получил маршрутные карты. Сел на двенадцатый автобус. Началась рабочая смена. На улице был жаркий весенний день. Гриша закатал рукав рубашки. В руке у него был бардачок. Так он называл старомодный кожаный портфель, в котором носил отправления.

Из тех, кого бы Гриша мог назвать своим приятелем, был Аслан. Они знакомы не так давно. Некоторое время назад Аслан был его начальником. Гриша заходил к нему на обеде. Они разговаривали о компьютерных играх, обществе, парафинили своих коллег… О своей личной жизни Аслан строго молчал. И вообще не любил говорить о себе. А Гриша не любил, когда говорят о нём. На какой-то странной нити сошлись два интроверта. Впрочем, интроверт – не значит скромный. Скоро Аслан был смещён за перегар, драки и отрыжку… Немало благодаря доносам Павла Сергеевича, теперь занимающего этот кабинет.