Купец

— Да. На западе путь перекрывает Черный барон, он старается уничтожить всех, кто выходит из Пустоши. Есть дорога через разлом, но волей совета племен наша часть превращена в резервацию преступников и изгоев… Не смотри так — я не преступник. Это печальная страница в истории моего племени. Шауны были всегда одним из сильнейших племен, травы в моих степях могли скрыть всадника. Благословенная Караель несла свои воды от горных хребтов до пустыни, щедро орошая наши земли. Но зависть, раздоры и бесконечные стычки с соседями ослабили нас. То, что существует разлом и многие племена по единственному висячему мосту отправляют сюда преступников, нам было известно давно, племя само иногда прибегало к помощи каракуртов, которые следили за землями за разломом. Никто и не думал, что когда-нибудь нас постигнет подобная участь. Вина, возможно, лежит на самих шаунах. Старейшины, не уставая, отправляли нукеров к стадам соседей. Воины всегда встречали противника с оружием в руках, не боясь пролить кровь. Но шауны забыли, что от поступи слабых джейранов во время гона дрожит земля и в страхе разбегаются степные волки. Разрозненные враги однажды выставили против нас объединенное общей ненавистью и завистью войско, и мы были разбиты. Но степь знала, что волк никогда не станет хорошим псом и что шаун не будет хорошим рабом и однажды кинется на своего хозяина. Потому совет старейшин решил изгнать остатки моего народа сюда, в земли разлома.

— Неужели нельзя вернуться?

— Нет, единственную переправу стерегут каракурты, и их патрули объезжают разлом каждый день. Легко можно построить переправу на тот берег, но, если начнем, нас ждут острые стрелы, а перебравшихся — сабли врагов, таков закон степи. Конечно, можно жить и здесь, но тут нельзя растить племя, народ. Слишком мало травы и воды, слишком много камня и песка. Ведь с нами пришли женщины и дети, нам позволено было взять немного инструментов, самые плохонькие юрты и запас еды. Всего нас было около десяти тысяч вместе со стариками, женщинами и детьми. Племени повезло, стояла весна и травы только дали свой сок, а жгучее солнце еще не иссушило эти бесплодные земли. Но встреча шаек изгоев, которые хотели нашу еду, наших женщин и наше имущество, не была теплой.

— Вы воевали?

— Да. К счастью, в отличие от отребья, ссылаемого сюда, нам позволили взять немного оружия: кинжалы, несколько десятков сабель и луки для охоты. Пять долгих месяцев шла война со зверьми в человеческом облике. Ссылаемые сюда преступники или умирали, или превращались в страшных зверей. С таким врагом шауны столкнулись впервые. Банды, до этого воевавшие друг с другом с неимоверной жестокостью, накинулись на нас. Одиночки, зачастую сошедшие с ума, мало чем отличающиеся от диких зверей, нападали под покровом ночи и голыми руками рвали живых людей. В войне уцелела едва ли треть племени. А потом настал голод. Шауны не смогли приумножить стада или сделать достаточный запас пищи из-за постоянных нападений, потому зиму пережило всего пять тысяч человек из некогда пятидесятитысячного племени. Прошло два года, нас по-прежнему немногим чуть более пяти тысяч. Ссылаемых сортируем, убийц и насильников скидываем в разлом, ссыльных и неугодных принимаем в племя. Земли наши хоть и обширны, но бесплодны, слишком мало воды. Племя пробовало торговать, но единственный тракт перекрывают владения Черного барона. Изгои убили его брата и дочь, после этого люди барона, не разбираясь, вздергивают любого кочевника, который появляется в его владениях. Да и нам нечего предложить Таленгару — ни шерсти, ни мяса… Лишь одиночки по едва заметным горным тропам ходят в соседние баронства, меняя немногочисленные трофеи Пустоши на инструменты и пшеницу.

— Да, невесело…

— Алекс, мои люди смогут провести тебя по горным тропам, только вот твои воины слишком тяжелы…

— Нет, Абак, они вернутся в Пустошь, и прошу тебя забыть о встречи с ними, иначе возникнет много вопросов.

— Хорошо, не предлагаю тебе долгого гостеприимства, понимаю — дело твое не терпит задержки. Отдохни, наберись сил, а завтра мои люди проводят тебя за перевал.

— Абак, а вам не надо согласовывать свои действия с вождем племени?

— Хм-м… Я и есть верховный вождь шаунов.

— Но почему тогда вы сами пошли в Пустошь?

— Пустошь опасна, и так получилось, что изначально я был искателем еще на берегах Караеля, тут же, за разломом, остался единственным потомком правителей племени и не по заслугам, а по праву рождения стал вождем. Но кто-то должен обучать молодежь воевать с тварями и добывать так нужные нам товары для обмена.

— Понятно, высокочтимый.

— Давай без церемоний, Алекс: мы друзья, и двери моего дома всегда открыты для тебя. А теперь отбрось все переживания. Нас ждет пир.