Купель Офелии

– Приз разделим поровну и разъедемся по домам! – продолжил в том же духе Терехин.

– Предложение, на мой взгляд, вполне оправданное, – кивнул Зебельман, услышав заветное слово «дом». – Полагаю, что именно на такой поворот событий устроители шоу и рассчитывали.

– Не знаю, на что рассчитывают устроители, но я категорически не согласна, – поморщилась Галочка. – С какой стати? Я сама буду искать.

– Но это глупо, Галь! – возразил Хлебников. – Очевидно же, что с одной подсказкой невозможно ничего найти. А вдруг пустой конверт достанется? Так вообще с носом окажешься. Поддерживаю Ваньку!

– Во-первых, не факт, что невозможно. Мы же подсказки пока в глаза не видели. Во-вторых, почему с одной? Сеня мне свою отдаст. Правда, радость моя? Ведь ты сюда приехал не играть, а наблюдать. – Галочка подмигнула обалдевшему Лукину, который явно хотел возразить, но был не в состоянии. Похоже, бывшую охватили азарт и жадность. Глаза ее горели дурным огнем, руки нервно перебирали скатерть.

– Тогда и мы с Мотей попробуем… сами разгадать, – виновато произнес Казимир, чем разрушил Ванькину веру в человечество окончательно.

Матильда искоса посмотрела на возлюбленного, немного подумала и кивнула.

Филарет вдруг резко поднялся. Все задрали головы. Роста он оказался исполинского и выглядел великаном несмотря на хилое телосложение.

– Вселенная велит мне первому тянуть жребий! – торжественно сообщил он. – Пятый снизу, – сказал он.

– А мне Вселенная говорит, что моя подсказка пятая сверху, – хихикнула Кристина.

– Наши конвертики восьмой и одиннадцатый, – кокетливо пролепетала Матильда. – Мы с Казиком встретились восьмого ноября, – объяснила профессорша свой выбор.

– Третий конверт сверху, – подал голос Буденый. – Я третий сын у своих родителей, – пояснил он, и все дружно засмеялись.

Атмосфера немного разрядилась, даже Зебельман улыбнулся.

– Первый, – попросил Терехин.

– Второй, – вздохнул Хлебников.

– Девятый и четвертый, – деловито сказала Галочка и чмокнула в щеку несчастного Лукина, который все еще не опомнился от нахальства поэтессы. – Я девственность потеряла в девятом классе, – жеманно доложила она. И добавила: – С четвертой попытки.

Зебельман закашлялся, покрылся пунцовыми пятнами и гаркнул:

– Десять! Десять заповедей Христа определяют моральное поведение человека, – застенчиво объяснил Григорий, продолжая кашлять и потеть.

– Так и знал, что мне достанется самое несчастливое число! – всерьез опечалился Ильин. В его голосе звучала обреченность. – Ладно, пусть будет шестой конверт.

– Не расстраивайтесь, Илья Ильич, у вас уникальный номер – шестой со всех сторон, – улыбнулась Кристина. Смешной рыжик был явно ей небезразличен.

– Право, я как-то не подумал, – искренне улыбнулся Илья Ильич. – В таком случае, шестой со всех сторон! – сказал он и хлопнул по столу, как разгульный помещик.

Далее Вселенная подсказала художнику Филарету заняться раздачей добычи. Когда перед Ванькиным носом лег серый конверт с сургучной гербовой печатью графа Беркутова, внутри что-то екнуло и завелось, как часовой механизм. Кровь побежала по венам быстрее, в груди стало приятно горячо.

– Криста, ты со мной? – улыбнулся он.

– Без тебя, – сухо ответила Кристина. – Я с Ильей Ильичом. Мы в списке рядом, как ни крути. Надеюсь, вы не возражаете?

– Конечно-конечно! – залепетал тот, от смущения вырвав из куцей бороденки еще пару рыжих волосин.

Кристина пересела к нему под бочок и зашуршала своим конвертом.

– Простите великодушно… Не вы ли тот самый знаменитый художник Филарет Иванов? – поинтересовался Зебельман.

Филарет царственно кивнул и принялся наматывать спутанную косицу на длань. Григорий обрадованно закивал.

– Я был на вашей выставке в Манеже в 1999 году. Исключительно! Просто исключительно!

– Рад, – буркнул художник и ушел в себя, не отреагировав на наводящего мосты Зебельмана.

Григорий пригорюнился. Ванька пожалел собирателя бабочек и решил пригласить его в пару, но тут Пашка плюхнулся рядом, пихнув в бок.

– Так и быть, я с тобой. – На лице Хлебникова читалась неприкрытая обида.

Ваньке стало стыдно: Пашка его поддержал, а он предложил играть в паре Кристине.

– Я думал, ты к родственникам прибьешься. Так ведь шансы на выигрыш больше, – попытался оправдаться Терехин.

– Им не до меня, – махнул рукой Павел. – Сомневаюсь, что они и журнал будут искать.

– Тогда, конечно… – промямлил Ванька. Отказ Кристы от игры в паре выбил его из колеи. Обида обидой, но они ведь по сценарию жених с невестой и должны играть на одном поле.

– Я вас вспомнил! – вдруг вытаращился на Григория Филарет. – Вы же… эээ… гениальный математик, который от премий отказался.

– В какой-то мере… – смутился Зебельман и скукожился, как урюк на солнцепеке. Явно готовился в любой момент дать отпор людям непонимающим.

– Уважаю, – обстоятельно кивнул художник. – Я тоже все свои картины передал Третьяковке безвозмездно. Слушайте, а не сыграть ли нам на пару? Все больше шансов на победу.

– Буду весьма рад, – коротко сказал Григорий и закивал, как китайский болванчик.