Куница Том 5

Император говорил это не потому, что об этом кто-то не знал, а как напоминание. И как предупреждение.

— Однако порой некоторые начинают ставить свои интересы выше интересов рода, — промолвил император, заглядывая в глаза своим родственникам.

Анастасия прищурилась, и не она одна. Невысказанный вопрос «кто?» повис в воздухе.

— Наше единство нарушено. Стены нашей крепости дали трещину. Один из вас позволил себе наглость отойти от священных принципов нашего рода.

Блуждающий взгляд императора остановился. Анастасия поняла, что Михаил Третий смотрит практически на неё. Не на неё, но на кого-то рядом. Совсем близко.

— Виктор Николаевич, подойди. У меня есть к тебе несколько вопросов.

Анастасия бросила короткий взгляд на брата. Виктор не выказал удивления, только досаду. Он знал, в чём его обвинят. Знал! Он шагнул вперёд, когда ряды перед ним расступились. Виктор вышел в проход между рядами Романовых, развернулся к императору и преклонил колено, опустив голову и глядя в пол.

— Ваше Императорское Величество.

На Виктора смотрел император и его сыновья, а также некоторые Романовы, но большинство присутствовавших продолжила наблюдать за императором, игнорируя происходящее. Нечто подобное хоть и происходило нечасто, но случалось.

— Я недоволен, — произнёс Михаил Третий, рассматривая Виктора. — Ты задумал вести свою игру. Поставил свои цели, не касающиеся нужд нашего рода, в приоритет. Я мог бы тебя понять, будь ты простым подданным. Маленькая слабость, дозволенная обычным людям. Древние говорили: что дозволено Юпитеру, не дозволено быку. В чём-то это правда. Но ты — Романов. С тебя другой спрос.

Алексей брезгливо улыбнулся. Он часто был брезглив.

— Твоя ошибка, Виктор, была замечена. Подданные недовольны. Это ерунда. Всё решается несколькими словами, сказанными нужным людям. Другому я бы простил такую ошибку. Но ты — Романов. Ты один из нас. А наша сила в нашем единстве. Если я позволю каждому делать, что ему вздумается — от нашей силы ничего не останется. Осознаёшь ли ты свою ошибку?

— Да, Ваше Императорское Величество, — не раздумывая, без паузы, ответил Виктор.

Император удовлетворённо кивнул.

— Хорошо, что ты всё осознаёшь. А теперь скажи мне, чего ты добивался?

Виктор поднял голову и посмотрел на Михаила Третьего.

— Власти. Я хотел большего, чем имел. Хотел возвыситься над своим положением. Я считаю, что более достоин занять трон, чем ваши сыновья.

Император приподнял бровь.

— Ты считаешь моих детей недостойными?

— Да! — Виктор криво улыбнулся и посмотрел на Алексея. — Один — легкомысленный, поверхностный дилетант, ни в чём не разбирающийся, зато мнящий себя пупом земли. А второй…

Виктор перевёл взгляд на Бориса, но Михаил его опередил:

— Довольно! — громко приказал император, внешне сохраняя спокойствие. — Дерзость тебе не поможет.

— Мне не нужна помощь. Я желаю лишь об одном, не увижу, как Алексей опозорится…

— Я сказал — довольно! — нахмурился Михаил. — Говори, с кем ты готовил заговор? Назови своих соратников!

Виктор отрицательно качнул головой.

— Я действовал один, самостоятельно, никому не доверяя. Вся вина лежит только на мне.

— Выгораживая других, ты не облегчишь свою участь. Если будешь молчать — жди самого сурового наказания.

На Виктора угроза не произвела впечатления.

— Я родился в этой проклятой семье, дядя. Это уже самое суровое наказание из возможных. Хуже, чем эта жизнь, не может быть ничего.

Император наклонил голову.

— Ты узнаешь. Игорь!

В зал вошёл высокий, широкоплечий мужчина. Высокий даже по меркам Романовых. Чёрный костюм напоминал смирительную рубашку, стягивая тело плотной тканью и жгутами кожи. Игорь подошёл к трону и посмотрел на императора. Михаил указал на Виктора.

— Казни его.

Игорь развернулся к своей жертве. Лицо, лишённое выражения, будто резиновая маска. Взгляд, лишённый осмысленности. Игорь мог показаться лишённым собственной воли бездушным инструментом, но это было не так.

— В порядке, законом предков установленном, по воле Его и по решению Его, прими суд Его и наказание Его. Отныне лишён ты защиты Рода, лишён оберегающей связи Рода, лишён права быть одним из Рода. Отныне один ты и в одиночестве погибнешь ты. Имя твоё, лик твой, магия твоя не принадлежат тебе боле. Отныне безымянный ты, безликий ты, безмолвный ты.

Рука Игоря окуталась чёрной вязкой слизью.

— Тебе не будет покоя. Наказанием твоим станет вечность в муках.

Виктор улыбнулся.

— Я подожду тебя там, ублюдок.

Одно резкое движение, и рука, покрытая чёрной слизью, с хлюпающим звуком метнулась в рот Виктора. Молодого мужчину выгнуло дугой, глаза его расширились. Горло жертвы вздулось, что-то хрустело внутри, кожа лопалась, из ноздрей, ушей и глаз начала сочиться чёрная слизь. Жертва на глазах лысела. На затылке Виктора начал расти бугор, под которым шевелилось нечто неестественное.