Кунгош — птица бессмертия. Повесть о Муллануре Вахитове

— Всего несколько слов. Все, что ты помнишь о своей последней встрече с Вахитовым. Что он сказал тебе напоследок. Буквально несколько слов. И мы сразу уйдем отсюда, живые и невредимые. И будем принадлежать только друг другу. Аллах с ними со всеми, с красными и белыми. Будем жить только друг для друга. Я сыт политикой по горло. Хочу теперь только одного — тихого счастья с тобой, любимая… Ну? Что же ты молчишь? Садись и пиши… Несколько слов…

— Не могу! Что хочешь делай со мной, не могу я стать предательницей.

На лбу Дулдуловича выступил холодный пот. Ему казалось, что он уже достиг цели. Еще одно, последие усилие — и Галия уступит, не сможет противостоять его хитроумной, упорной психологической атаке. Но в этой хрупкой, слабой девчонке вдруг, откуда ни возьмись, появилась какая-то новая, несокрушимая сила.

— Что хотите делайте со мной. И ты, и твои друзья. Я ничего не скажу.

— Опомнись, Галия! Пойми. У тебя нет другого выхода. Если ты будешь упрямиться, это может для тебя кончиться очень скверно.

Это была ошибка. Похоже было, что эти слова Дулдуловича только прибавили ей сил.

— Я не боюсь твоих угроз! — Галия вскинула голову, в глазах ее сверкнуло презрение.

— Ты не понимаешь, что говоришь. Там, в соседней комнате, сидят совсем другие люди. Они не станут тратить время на болтовню. В их распоряжении есть такие средства, которые тебе не снились в самом страшном сне. Здоровые, сильные мужчины не выдерживали. А отпираться, говорить, что ты ничего не знаешь, бессмысленно. Им известно, что ты была связной Вахитова.

— И ты отдашь меня, будущую мать твоего ребенка, этим палачам?

— Они не станут меня спрашивать! Хватит дурачиться! Еще минута, и они ворвутся сюда и утащат тебя с собой. И тогда я уже буду бессилен что-либо сделать.

— Ну что ж, пусть так. Хватит тянуть этот бессмысленный разговор. Зови их скорее сюда, твоих дружков. Пусть приступают к делу… Подумать только, какую гадину я любила, — добавила она тихо, словно бы про себя.

— Молчать! Заткни глотку, мерзавка! — не выдержал Дулдулович.

— Ненавижу тебя, предатель! — все так же тихо, вполголоса, но с каким-то бешеным неистовством кинула ему в лицо Галия.

Вцепившись руками в волосы, Дулдулович подскочил к двери, толкнул ее плечом, выбежал в соседнюю комнату.

Харис сидел, небрежно развалившись в мягком кресле, поигрывая плетью и иронически наблюдал за метаниями своего друга Эгдема.

— Что, брат? Ухайдакала тебя эта дамочка? Уж не влюбился ли ты в нее, часом? Я бы не удивился… Поручик говорит, что она просто красотка!

Дулдулович мрачно, исподлобья поглядел на Хариса. Буркнул:

— Осел! Это она… Галия…

— Галия?! — Харис сразу оставил свой гаерский тон. — Вот уж повезло, так повезло! Ну и как? Надеюсь, от тебя-то у нее нет секретов?

— Как бы не так. Молчит, как проклятая.

— Попробуй еще с ней поговорить.

— Ну не-от! С меня хватит! Все, что угодно, только не это.

— Что ж, тогда я с ней поговорю.

Они помолчали. Наконец Дулдулович, отводя глаза в сторону, буркнул:

— Поговори.

И он устало опустился в кресло, в котором только что сидел Харис.

Некоторое время из соседней комнаты доносилось лишь неразборчивое, вкрадчивое бормотание Хариса. И вдруг — крик… Неистовый вопль терзаемого человеческого существа, изнемогающего от немыслимой, нестерпимой боли.

Крупные капли холодного пота выступили на лбу у Дулдуловича.

Снова тихое вкрадчивое бормотание и снова крик. Еще более жуткий.

Заткнув пальцами уши, чтобы не слышать этого душераздирающего крика, он встал и медленно поплелся к двери. Ноги сами вынесли его на улицу, теперь — куда угодно, куда глаза глядят, только бы подальше от этого дома, от этих нечеловеческих стонов и воплей…

На другой день поручик доложил Дулдуловичу, что жеищина, которую давеча допрашивал Харис, — та самая, что была связной Вахитова, — умерла под пытками, так ничего и не сообщив о месте пребывания разыскиваемого ими большевистского комиссара.

2

Невысокий худощавый человек в темно-синем костюме, в мягкой фетровой шляпе и в дымчатых очках вышел из подъезда двухэтажного особняка и торопливо пересек мостовую. Он намеревался свернуть в переулок, ведущий в восточные пригороды Казани. Там его ждали. Оставшиеся в городе большевики уже налаживали свои явки. Интуиция старого конспиратора сразу подсказала Муллануру: за ним следят. Он ускорил шаг. Вот и переулок, а там — знакомая подворотня. Один рывок, короткая перебежка проходным двором — и ищи ветра в поле… Но уже гулко стучали по булыжной мостовой тяжелые шаги преследователей, и на переулка, навстречу ему, шли другие, а третьи бежали сбоку, наперерез… Нет, не уйти! Это была самая настоящая облава, тщательно рассчитанная, подготовленная по всем правилам псовой охоты…

Харис ликовал.