Кумир

Когда первая канистра со слезоточивым газом влетела в дверь, Петерсен подполз к ней и вышвырнул из комнаты. Но вторая упала на кровать — простыни тут же вспыхнули, как будто по ним провели паяльной лампой. Лежа на спине, Рольф проследил за тем, как черные клубы дыма метнулись к потолку. Еще секунда — дымовая завеса закроет дверной проем, и под ее покровом можно рискнуть и прорваться сквозь засаду. Рольф скользнул к кровати, стащил чемодан и выгреб оттуда коробки с патронами, поспешно рассовав их по карманам. Перекрестный огонь с обеих сторон автостоянки начал выдыхаться. Но пламя с кровати прыгнуло на ковер, и Петерсен забился в угол, дожидаясь, чтобы черная стена дыма полностью заволокла дверной проем. Он все хуже и хуже различал валявшиеся на мостовой трупы двух полицейских. Дым окутал его с ног до головы, и он решил: прорваться в ночь он сумеет только сейчас.

Но в этот момент пламя с кровати перекинулось на пропановый обогреватель: горячий газ разорвал медную трубку, подсоединенную к вертикальной цистерне с обратной стороны дома. Когда огонь добрался до цистерны с газом, то задняя стена от взрыва рухнула, открыв дорогу огненному шквалу: тотчас же синхронно взорвались все четыре гранаты Рольфа, разрушив и переднюю стену. Какое-то мгновение боковые стены еще оставались стоять, образуя своего рода туннель, по которому двигался перегретый газовый поток. Затем исчезли и они, и в небо взметнулись языки огня и пляшущие обломки.

— Едрит-твою бога душу мать! — заорал Брауэр, прикрывая, как и другие толпившиеся рядом с ним "коммандос", голову от сыпавшихся дождем раскаленных обломков.

Манкузо обернулся и посмотрел туда, где прогремел взрыв, заставивший задрожать стены гриль-бара, как если бы началось землетрясение. С полок на пол со звоном полетели бутылки и стаканы, а толстуха барменша, присев на корточки, обхватила голову руками и запричитала.

Посмотрев на плескавшееся в его стопке недопитое виски, Манкузо выругался:

— Дерьмо собачье! — бросил он в бессильной злобе.

23.25.

Была уже глубокая ночь, когда в офисе Бендера наконец-то раздался звонок.

— Да? — спросил Лу, снимая трубку внутреннего телефона.

— Я хотел бы повидаться, если не возражаешь.

— Где?

— У меня в кабинете.

Когда Бендер зашел в Овальный кабинет, он застал президента сидящим за столом. Бейкер, однако, не работал: пиджак его висел на спинке стула, узел галстука съехал набок. Перед ним стояли два стаканчика виски.

— Этот для тебя,— указал президент на один из них.

Бендер сел, после чего они чокнулись и выпили.

— Ну как все прошло? — спросил Бендер.

— Предсъездовские обеды с губернаторами, на мой взгляд, следует объявить вне закона. Это все равно что разрешать футболистам заключать пари перед собственной игрой.

— Я имею в виду не это. А Фэллона.

— Да-да,— кивнул президент.— Плохо.

— О?! — Бендер окаменел.

По его расчетам между президентом и Фэллоном неминуемо должна была возникнуть любовь с первого взгляда. Теперь же, похоже, им придется притираться друг к другу.

— Вообще-то у сенатора есть прекрасные идеи. Насчет наших внутренних проблем, торговли и тому подобного.

— Что ж, это вдохновляет.

— Ну, постольку поскольку…— Президент подался вперед.— Лу, он фашист. Слушать его — это все равно что слушать Муссолини. Или и того хуже.

Бендер пожал плечами:

— Сэм, он еще молод. Ему только предстоит узнать, что…

— Лу, он сидел на этом вот диване и убеждал меня, что международные проблемы наше поколение не сможет решить путем переговоров. Они будут решены на улицах. С помощью СТАЛИ.

Бендер махнул рукой.

— Это так, разговоры.

— Опасные! Он тащит нас назад — к дипломатии канонерок. Он требует вооружать наших союзников в Латинской Америке.

— Ну, ничего. Просто придется помочь сенатору в составлении его предвыборной речи.

Президент покачал головой.

— Я вижу, ты не слушаешь меня. Ты что, думаешь, я сам предоставлю Терри Фэллону трибуну для выступления? Чтобы он мог нести эту чушь на всю страну?!

— Может, надо, чтобы с ним поговорили О'Доннелл и Гаррисон?

— Забудь об этом, Лу! Даже если мы остановим на нем свой выбор, Фэллон не хочет вице-президентства.

— Чепуха! Хочет, и еще как.

— Он хочет президентства.

— Через четыре года!

— Не через четыре,— тихо ответил Бейкер,— а с января.

Бендер уперся локтями в стол и наклонился к президенту:

— Терри Фэллон сидел у тебя здесь и утверждал, что бросит тебе вызов на съезде? Не верю!

— Но он этого и не говорил.

— Тогда что же он сказал?

— Он предложил мне самому сойти с дороги и освободить место для будущего лидера.

Бендер и президент некоторое время молча глядели друг на друга.

— Он так и сказал? — Бендер улыбнулся.— Да он же просто шутил, Сэм.

— Нет,— мрачно ответил Бейкер,— ему было… не до шуток.

Сложив руки на груди, Бендер погрузился в раздумья.

Президент, покачиваясь на стуле, тихо произнес:

— Но как же случилось, что человек, столь не искушенный в политике, находящийся к тому же в плену столь разрушительных идей, можно сказать, без пяти минут президент?! Да Терри Фэллон самый настоящий демагог. И опасный, Лу.