Культурный разговор

После этой сцены разум сценаристов как-то померк и началось полное обрушение всех причинно-следственных связей, причем на бешеной скорости. Персонажи стали метаться как в бреду. Сотник о чем-то сговорился с попом (бежать куда-то). Но поп Паисий решил натравить хуторян на немую Настусю. Привязав несчастную к кресту, ее пустили по реке. Обнаружился Хома Брут, который не погиб, а зачем-то прятался все это время в горах. Поп Паисий заявился в проклятую церковь и объяснил, что Панночка его соблазняла и это он ее убил. Кто-то украл золото у козака, и тот с ревом побежал убивать обидчика. Всё это под вой, стон, крики и горящие факелы.

Что произошло на проклятом хуторе год назад и что случилось тогда с Панночкой и Настусей, почему жив Хома Брут и зачем всех собак повесили на попа Паисия – постичь не удалось. Но зарубежные зрители этого «Вия», не знакомые с повестью Гоголя, не должны постичь вообще ничего. Кроме того, что доблестные английские картографы, в какие бы дикие азиатские дебри не забросила их судьба, ведут себя смело и мужественно. И что двигатель всего на свете – злоба и золото. Ну, прямо скажем, не Олег Степченко первым об этом догадался.

Запах художественного открытия в новом «Вие» неразличим, в отличие от запаха денег (бюджет картины – 30 млн золотых, тьфу ты, долларов).

Фильм снят в формате «3D», поэтому какую-нибудь курицу или мелкого упыря ты видишь верхом на своем зрачке, а вот лица актеров скрывает зеленоватый туман, и как они играют – непонятно. Вообще в таких лентах присутствие живых артистов неуместно. Зачем платить им гонорары, когда все можно, да и нужно делать на компьютере. Грустно думать, что там, где-то в массовках, под скучным гримом из усищев и чуба скрывается Валерий Золотухин в последней своей роли (Явтух). Я его с трудом узнала.

Мир народных верований и обрядов настолько чужд авторам нового «Вия», что они допускают фантастические ошибки. В начале фильма сообщается о том, что девушки плетут венки и пускают их по реке, чтобы юноши хватали эти венки и кто схватит чей венок – тот, значит, не уйдет от судьбы. Что за бред? Испокон веков девушки пускали венок по воде для гадания.

Тонет ли, тонет мой венок,
Или он поверху плывет,
Любит ли, любит мой дружок,
Иль в нелюбви со мной-живет…

(Сумароков)

Такой ерунды не знать и при этом тревожить тень Гоголя, писать сценарии по его темам!

Забавно, кстати, что в картине, снятой по самой современной визуальной моде, вдруг прорезалась чистая студия Довженко шестидесятых-семидесятых годов – эдакое псевдопоэтическое кино с натужными символами и абсолютным нулем юмора. Особенно когда немая Настуся в белом платье, распятая на кресте, плыла по реке… а впрочем, кто его знает, может, это и был символ Украины?!

Кинематограф, который пренебрегает характерами, последовательностью событий, осмысленностью действия ради торжества визуальных эффектов – явно идет по ложной дороге. Чертово колесо вертится все быстрее, а результаты все скучнее. Уже выжали сок, кажется, из всех вечных и бродячих сюжетов, насмерть заездили все великие литературные образы. Образованные люди начинают избегать кинематограф, он стал игрушкой недалеких подростков.

Может быть, кино когда-нибудь вернется на «главную дорогу»? Там стоит сердитый Хичкок, там грустит о заблудшем кино Феллини… Но пока что в кинозалах царит один жанр – «дикая ахинея».

2014

Этот фильм переживет свое время «Трудно быть богом» Алексея Германа

Одни уходят сразу, выдержав разве 10–15 минут. Другие сидят, как придавленные, и после финальных титров.

Что «это» такое? «Это» – фильм? Как к «этому» относиться?

Вопрос непростой. Я шла на фильм несколько предубежденной – меня отталкивало многое из того, что происходило вокруг него. Скажем, года полтора назад еще незавершенную картину Германа вдруг стали показывать в узком кругу «для избранных». Кажется, в редакции «Новой газеты». Отряд этих самых «избранных» добросовестно распространял слухи о немыслимом шедевре, хотя объяснить толком ничего не мог.

А по-моему, так кинокритик должен писать только тогда, когда фильм выходит в прокат, и ни днем раньше. Иначе он не кинокритик, а пиарщик. И что за место для показа кино – редакция «Новой газеты». Как это мелко для титана Германа, который не мог быть либералом хотя бы потому, что был мастером, а у мастеров просто-напросто нет никакого времени на либерализм. Впрочем, нынешняя премьера «Трудно быть богом» в Москве вообще прошла в Гоголь-центре, что явилось чистым и незаслуженным унижением Алексея Германа. Где он – и где руководитель «Гоголь-центра» Кирилл Серебренников! Эти имена не могут быть вместе нигде, кроме кошмарного сна…