Кукольный дом (ЛП)

Он поднял фигурку; это было просто пустое крашеное дерево.

И когда он хромал по коридору, вонь больше не появлялась; в туалете не было замечено ничего странного: в окне Левенторпа не горел свет, а на обоях не осталось буйных струй спермы. Коллинз выполнил свою работу, и теперь из его укромного уголка в конце коридора доносился храп.

«Всё в полном порядке», - Лимптон остался доволен.

В комнате для коллекций он приглушил свет, потом улёгся в постель, с удовлетворением взглянул на просторный кукольный дом, возвышающийся перед ним, и, улыбаясь, погрузился в сон, даже не представляя себе, что его жизнь, которую он знал, будет безвозвратно потеряна к тому времени, когда взойдёт солнце.

«« - »»

Лимптон сначала не видел изображений во сне, лишь звуки, голоса...

Женский голос:

- Чтобы можно было прислуживать слугой Князю Воздуха...

Мужской голос:

- Сначала возьми волосы...

... потом кровь и сперму...

... человека, живущего жадностью...

... в тигле смешай эти ингредиенты, чтобы посадить семя...

... а потом сожги это, как Агнец горит...

... и вдохнёшь в лёгкие ты эти пары...

Затем последовали зрелища: несколько волосков с лобка, сами того не зная, упали в ступку, поставленную над пламенем. Следующими упали: полотенце, вытащенное из мусорной корзины в пятнах крови и тряпка со следами спермы. Завитки дыма поднялись вверх, затем эти пары хрипло втянулись в ноздри мужчины и женщины, чьи лица потускнели, а затем застыли в дьявольских ухмылках.

- Pater terrae...

... Отец Земли!

- Rex Terore...

... Властитель ужасов!

- Princeps Tenerbrarum...

... Принц тьмы!

- Vivimus ut viventes serviamus...

... Мы живём, чтобы служить тебе!

Через твоего верного слугу, Ланкастера Паттена!

Теперь перед сновидящим разумом Лимптона открылась только тьма. Следующие звуки, которые он услышал, были явно ведомые похотью проявления и сексуальное общение, и это был нехороший знак (несмотря на уже негативные последствия сна), потому что участниками, как читатель уже догадался, мог быть никто иной, как Септимус Браун и его дочь Эмили. Но правила морали редко соблюдаются во сне, верно? А Лимптона вряд ли можно было назвать человеком высоких моральных качеств.

- Вот так, вот так, это я, девочка!

- О, отец! Ты достаточно хорошо помнишь обряд?

- Да... конечно, да.

- Хе-хе, для всех нас будет прекрасное время, когда толстяк будет в нашей собственности.

Это привело к остановке сновидения. Лимптон вздрогнул, ему не нужно было называть личность «толстяка»...

Мужчина - Браун - шепчет:

- Это сработает, Ангел.

Но, естественно, он произносил это слово как «сра-а-аботает».

Затем раздался звук, похожий на раскол земли надвое. Глаза Лимптона распахнулись от ужаса, и он проснулся.

Затуманенное зрение не давало ему сосредоточиться, но не было похоже, что он проснулся там, где должен был: на кушетке в своей комнате для коллекций.

Он закусил губу, чтобы по-настоящему проснуться.

«Ау! Помилуйте!»

Больше голосов, но незнакомых: двое мужчин.

- В этот изысканный век? Как такое может быть, сержант?

- Не ищи утешения в этом веке, мальчик. Я считаю, что пришло время дьявола. В своё время я видел много ужасных вещей, но ничего такого адского, как это.

- Да, и я слышал имя Левенторпа раньше. Богатый джентльмен, не так ли?

- Изготовитель вооружения, он сделал своё состояние на Великой войне. Сразу после Договора, дочь Левенторпа и родилась. Голова бедной птички, без сомнения, была срезана с её шеи, и это было в спальне, но тело перетащили в холл, и очевидно, что виновник трахнул её после того, как она была обезглавлена. Бедняжка просто лежала без головы, с распростёртыми ляжками и огромной струёй спермы, вытекающей из мехового бисквита. Потом мы нашли самого Левенторпа, мёртвого в своей постели, внутренности вытащили и бросили на ковёр, а его причиндал отрезали и засунули ему в задницу.

- И как таких людей земля носит...

- Оставь сентименты, мальчик. Лучший способ расследовать эту грязную работу - с холодным взглядом. Одному Богу известно, где сейчас Лимптон. Странно, однако, что он не взял свой автомобиль. Он же толстый, ещё и с тростью.

- Но, сержант, как мы можем точно знать, что это Лимптон, а не приезжий хулиган или проходящий мимо бродяга?

- О, это верно точно так же, как то, что на могилу Кромвеля писали миллион раз. Портье видел, как он выходил из дома около трёх часов утра, держа в одной руке кусок запеканки и в другой что-то блестящее.

- Нож?

- Нож, мальчик, разделочный нож из того же набора на кухне, эдинбургское серебро, не меньше. Не говоря уже о том, что жена сказала, что в последнее время он вёл себя странно, хотя я слышал, что этот парень всегда был особенным. Душный жирный чудак.

- Говоря о жене, где она?

- Внизу с инспектором из Скотленд-Ярда, но когда я вошёл, она вся рыдала и рассказывала леди-констеблю, что Лимптон с ней сделал.

Короткая пауза.

- Что... что он с ней сделал, сержант?

- Ну, между мной и тобой, жирный ублюдок добавил ей в молоко сонные капли, а потом, ну, как это говорится? Был на вечеринке «у задней двери».

- Я бы многое отдал, чтобы быть тем, кто его поймает!