Кукольник

После второго спектакля он явился за кулисы и стал ждать, хотя Себастьян ясно объяснил ему, что Пертоса еще какое-то время не будет. Когда Пертос пришел и сказал, что, прежде чем говорить с кем бы то ни было, он должен воссоздать Виссу, Руди отнесся к этому с пониманием. Он с подозрительным упорством, не переставая улыбаться, рассматривал остальных кукол, однако вид у него был не слишком довольный. Потом Висса ожила, и куклы удалились в свою комнату, прихватив мяса, сыра и две бутылки вина, каждая из которых была в половину роста принца. Они смеялись, отпускали грубые шуточки и, наконец, оставили троих человек в напряженной тишине.

- Совсем как дети, - сказал Элвон Руди:

- Такие живые, светлые. И все же они взрослые, да?

- Физически взрослые. Но в их сознании причудливым образом смешались взрослость и детскость. С тех пор как я купил матрицы-диски кукол, я использовал их по меньшей мере в двух спектаклях. Так что в общей сложности они прожили не более двухсот дней. С этой точки зрения они сущие младенцы. Но вонопо наделили их качествами, делающими их взрослыми в некотором смысле, хотя их знания изначально запечатлены в матрицах-дисках и не являются следствием опыта. Поэтому, несмотря на то, что многое они воспринимают как взрослые, им свойственна детская наивность и склонность все преувеличивать.

Себастьян пытался не потерять нить беседы, но не смог. Ему не часто приходилось слышать, чтобы Гедельхауссер был так многословен с посторонними. Обычно он говорил коротко и как-то неопределенно. Теперь он трещал без умолку, похоже, затем, чтобы не дать себя перебить Элвону Руди, словно боялся того, что собирался сказать коммерсант.

- Не хотите ли вина? - спросил Пертос.

- Только рюмочку.

- А мне можно? - вставил Себастьян.

- Пожалуй, да, - сказал Пертос, налив сначала идиоту. - Смотри не пролей, а то ничего больше не получишь.

- Я не пролью, - отозвался Себастьян, пробуя вино.

Взяв рюмку с темным напитком, Элвон Руди посмотрел на Себастьяна и сказал:

- Похоже, у вас необычный ассистент.

- Официальные власти считают его идиотом, - ответил Пертос. - Но иногда у него бывают прозрения, вспышки мысли. Возможно, он действительно тот, кем считается, но временами нечто большее.

- И часто?

- Редко.

- Тогда почему? - спросил Руди.

- Он мне дешево обходится, - объяснил Пертос. - А я коплю деньги на эту чертову выездную пошлину, экономлю.

Руди пил вино, посматривая на Гедельхауссера поверх рюмки.

Пертос тоже посмотрел на него. Он чувствовал себя неловко, словно ему вскоре предстояло принять важное решение, хотя все, что сулил ему сегодняшний вечер, - это ужин, сеанс общения с холистианской жемчужиной и сон.

- У меня есть для вас предложение, - сказал Элвон Руди, ставя свою рюмку на гладкую желтую эмаль стола.

Пертос кивнул.

- Вы не сдаете кукол в аренду для представлений, не входящих в ваш график?

Себастьяну показалось, что он говорит так, будто между ним и кукольником есть какой-то секрет, известный только им одним. Себастьян попытался представить себе, что бы это мог быть за секрет, но не смог сосредоточиться. Вино сильно действовало на него, а он уже успел выпить полрюмки.

- Мы выступаем на частных вечеринках, - ответил Гедельхауссер. - Цена зависит от расстояния, поскольку Горн нужно перевозить вместе с куклами. Кроме того, она, конечно же, зависит от пьесы, которую вы хотите заказать, и от числа участвующих в ней кукол.

- Одна, - сказал Элвон Руди.

- У меня нет пьесы для одной куклы.

- Я напишу ее.

- Полагаю, куклу вы уже выбрали, - произнес Гедельхауссер так грустно и тихо, что его едва было слышно.

- Битти Белина, - ответил коммерсант. Теперь Себастьян заинтересовался. Вино у него кончилось, а ему хотелось еще, так что он встал и налил себе рюмку. Он был рад, что ничего не пролил. Пертос злился, когда он проливал.

- Полагаю, представление продлится долго.

- Всю ночь, конечно, - сказал Руди.

- И вы готовы хорошо заплатить.

- Десять тысяч посталей.

- Двадцать тысяч.

- Очень хорошо. За такую уникальную куклу стоит переплатить, хотя я ее толком даже не знаю, верно?

- Сожалею, - сказал Гедельхауссер. Он явно искал повод, чтобы отказать коммерсанту.

- Так вы не дадите мне ее?

- Не дам.

- Двадцать пять тысяч.

- Мне очень жаль.

Руди встал, повел плечами, откинув накидку так, что складки разлетелись в разные стороны, словно волны на поверхности пруда, в который кинули камень.

- Знаете, так вам никогда не накопить денег на пошлину.

- Возможно.

Руди пожал плечами. Он не сердился. Пожалуй, испытывал досаду из-за отсрочки, хотя и не сомневался, что рано или поздно добьется своего, и его раздражало, что на этот раз попытка получить желаемое окончилась неудачей.

- Я вернусь завтра вечером. Может быть, вы передумаете.

- Нет, - отозвался Гедельхауссер, но голос его прозвучал еле слышно и звуки напоминали слабый стон ветра в трубе.

- Я все равно приду, - сказал Элвон Руди. Он вежливо кивнул и вышел. Себастьян допил вино.

- Что он хотел? - спросил он Гедельхауссера. Старик достал из кармана холистианскую жемчужину и начал катать ее между пальцев. Он до сих пор так и не поел.