Кукловод. Партизан

– Петр Николаевич, нас следует расстрелять, если мы, зная то, что знаем, не предпримем контрмер. Положить сотни тысяч жизней русских солдат в прошлом году только ради того, чтобы в этом откатиться обратно, опять же теряя людей, за которых мы отвечаем перед богом. Я не имею возможности переубедить Иванова. Уверен, что если обращусь непосредственно к главнокомандующему, то вновь ничего не добьюсь. Не поможет и просьба к императору. Но, проявив своеволие, я могу помешать Иванову пустить все под откос.

– Но Антону Ивановичу раньше приходилось биться только с австрияками, а они германцам в подметки не годятся, – вновь проявил нерешительность Ломновский.

– Ерунда. Я верю в него, да и в его начальника штаба. Марков из молодых, да ранних, ему бы на плечи генеральские погоны, а кое-кого в отставку. Ну да ладно. Я понимаю, что вы сейчас считаете мои действия авантюрой, на деле же это маневр. Да, дерзкий, неожиданный, но маневр. И вместо того чтобы препираться, давайте лучше за оставшиеся три часа до начала совещания попробуем придумать какой-нибудь удобоваримый план.

– За три часа?

– Ну, не дает нам Макензен времени на раскачку, что ты тут поделаешь, – откинувшись на спинку кресла, развел руками Брусилов.

– Могу я хотя бы поинтересоваться, как вы это видите, Алексей Алексеевич? – сдаваясь, поинтересовался начальник штаба.

– С наступлением темноты Четвертая дивизия грузится в эшелоны и перебрасывается под Горлицу. Вот в этот лесной массив. – Брусилов раздвинул шторы, прикрывающие висящую на стене карту, и указал место сбора дивизии. – Германцы ведут воздушную разведку, поэтому ночную переброску не обнаружат. Артиллерийскую бригаду дивизии мы усилим парой батарей полевых гаубиц. Все орудия установим на железнодорожных платформах. Так что артиллерия пойдет в последнюю очередь и выдвинется из Самбора на рассвете. Вместе с ней отправится и вновь сформированный ракетный дивизион.

– Если я правильно понимаю, то вы хотите использовать предложение Шестакова, касающееся подвижной батареи.

– Да. Только в больших масштабах. И в основном ставку лучше бы сделать на ракетный дивизион. Если вы помните, то эти снаряды просто ужасающе воют. Так что при всем своем маломощном заряде они сыграют свою роль в психологическом плане. Хотел я их использовать для прорыва на перевалах, ну да чего теперь-то. После короткой артиллерийской подготовки в дело вступает Четвертая дивизия. И я очень надеюсь, что за ней закрепится название «Железной», так же как за отдельной бригадой, на базе которой она была создана. Вот такой план. Вчерне.

– Хм. Я бы еще предложил усилить дивизию Деникина хотя бы одной кавалерийской бригадой, – помяв подбородок и не отрывая взгляда от карты, задумчиво произнес Ломновский. – Можно взять казаков у Каледина. Он как раз неподалеку, и бригада вполне сможет добраться до места сосредоточения самостоятельно. Тут только половина конного перехода.

– Ну что же, разумно. Остается подумать, как этой идее придать удобоваримый вид. И боюсь, что чуть ли не самым сложным будет решение вопроса с железнодорожным транспортом.

* * *

– Ну что, друзья, позвольте вас поздравить. Наше концертное выступление пришлось германцам по вкусу. Правда, железку уже к утру восстановят, но это им мало чем поможет.

Передал телефонную трубку Репину, который сразу приложил ее к уху, и тут же на его лице появилась кислая мина. Вот так всегда, чуть что интересное, так сразу же трубку из рук рвут, а как муть какая, бери и слушай. Поэтому он, так же как все, внимательно посмотрел на Шестакова. Не дал послушать, так пусть хотя бы расскажет.

– А поконкретнее нельзя, Иван Викентьевич? – Это уже поручик Чирков выражает свое нетерпение.

– Можно и поконкретнее. Макензен решил задействовать последние резервы и начал переброску войск на передовую. Те два эшелона, что мы с вами отправили под откос, как раз и занимались переброской войск. В результате диверсии погибло триста сорок два человека. Девятьсот тридцать три получили ранения и госпитализированы. Ну что же, друзья, неплохо. Очень неплохо.

В ответ на эти слова бойцы начали недоумевающе переглядываться и чесать в затылках. Сразу заметно, что ожидали куда большего эффекта. Ведь два больших эшелона с вагонами, битком набитыми солдатами, отправили под откос. Картина была такой, что, казалось бы, никому там не выжить. Оба места были очень удобными для диверсии. В обоих случаях спуск и поворот дороги. Так что с рельс сошли все вагоны. Грохот и ор стояли такие, словно наступил конец света.

– Ну чего удивляетесь? – обвел взглядом бойцов поручик Чирков. – Вы же хлебнули передовой, сами знаете, как там бывает. Пушки садят так, что кажется, никто не выживет, а поднимаешься в атаку, по тебе начинают стрелять. Так и тут. Но вы подумайте о другом. Макензен ведь все равно направит туда резервы, а значит, добираться они будут всю ночь и утром усталые пойдут в атаку. А что такое усталый солдат, я вам рассказывать не буду.