Кукла моего отца (СИ)

Забираюсь к нему на колени. Благо он находился рядом на соседнем стуле. Он тут же меня обнимает, и сидеть на нём оказывается необыкновенно удобно. Я виляю попкой на его бёдрах и чувствую голой кожей выпуклость под жёсткой джинсовой тканью мужских брюк.

Если бы моя жизнь превратилась в день сурка и перематывала эти двадцать четыре часа бесконечно, я была бы благодарна бытию.

Втягиваю в лёгкие его запах. Слаще любого десерта, крепче спиртного и вызывающий привыкание круче кокаина. Хочется им дышать постоянно. Отрываю нос от его шеи и заглядываю опьянёнными от его близости глазами в его лицо, силясь вспомнить предмет разговора.

– Нет, я хочу поговорить о тебе, – ловлю прерванную цепочку мысли, – почему ты его ненавидишь?

Такая трактовка его будто успокаивает. Он рисует узоры, повторяя линии на моей ладони, раздумывая некоторое время. Не знаю, ответит или нет.

– Я ублюдок, ты в курсе? – спрашивает он, не поднимая глаз.

– Не понимаю тебя, – хмурюсь.

– Так называла меня его первая жена, мать Дуга.

Йен всё же обращает на меня взгляд. Такой отрешённый, словно он находится сейчас в ином месте.

– Лет до двенадцати я не знал, кто мой отец. Мама придумала байку о том, что он погиб, когда она ещё была беременна. Поводов ей не верить у меня не имелось.

Я в шоке смотрю на него. Пазл никак не складывается в голове.

– Пока в двенадцать лет я не нашёл у неё в столе вырезки из газет о Бенджамине Сандерсе. Тогда я ещё даже не догадывался, что он мой папаша.

Глава 34

Дыхание остановилось где-то на вдохе, и я не смела даже пошевелиться. Йен говорил отрешённо, словно дела давно минувших дней уже не бередили его душу, но всё же интуитивно я ощущала эту детскую обиду, со временем перетекшую в злость.

– Мама отшучивалась, придумала какую-то глупую историю, что была влюблена в него с юности, потому что она проходила практику в компании Сандерсов. Оттого и хранила эти никчёмные листочки.

Моё живое воображение тут же нарисовало юную девушку, которая только недавно получила высшее образование. С такими же светлыми волосами, как у Йена, и пронзительным взглядом упрямых глаз. И мужчину, уже испорченного властью известной фамилии и семейными деньгами.

Не могла только понять, как в подобного человека кто-то мог бы влюбиться. Впрочем, подозреваю, в молодости Бенджамин обладал некоторым обаянием, что я с трудом представляла. Сейчас он будто пропитался лицемерием, которое гнило где-то внутри него. Оно исходило от него такой плотной волной, что казалось осязаемым.

Я вспоминала моменты, когда мы являлись вдвоём на светские рауты, а местные хищницы с перекроенными физиономиями таяли от его пустых и пошлых комплиментов. Хихикали, стреляя глазками в его сторону, а меня окатывали ледяным душем презрения. Слишком молодая, слишком неопытная, слишком бедная, слишком естественная.

Бенджамину нравилось это внимание разведённых красоток к себе. Бесспорно, каждая из них хотела заполучить бы такого жениха, как он, в свои сети. Ведь в нём было столько очевидных плюсов. Очень богат. Очень влиятелен. И достаточно стар, чтобы уже сейчас подбирать траурный наряд на его похороны, при благоприятном для них стечении обстоятельств.

– Правду она решилась рассказать только спустя год, когда выяснилось, что у неё рак.

Йен прикрыл на мгновение глаза, и лишь сейчас я ощутила боль, прошедшую сквозь его тело в самую душу. Я сидела на его коленях, боясь пошевелиться. Спугнуть его. Почему-то подумала, что если сейчас он остановится, то продолжения я уже никогда не услышу.

– Мамина карьера не сложилась из-за беременности мной – большинству работодателей нужны были сотрудники, готовые находиться на рабочем месте двадцать четыре на семь. А с маленьким ребёнком такое вряд ли возможно. И она променяла мечты о работе экономистом в крупной компании на более скромные. Семья от неё отвернулась, так как она не оправдала их надежд. Помочь ей было некому, да и гордость не позволяла о чём-либо просить. Бенджамин, узнав о беременности вчерашней выпускницы, и не думал признавать ребёнка. На тот момент он уже был женат и растил другого сына. Портить эту идиллию рассказом жене о своих похождениях на стороне он не планировал.

Я касаюсь губами бьющейся венки на виске. Каким бы сдержанным он ни выглядел, но я чувствовала, что, по мере того как Айс углубляется в эту историю, его злость на родителя поднимается выше, выходя наружу.

– Она растила меня как могла, а я не ощущал, что мне чего-то не хватает. Все те деньги, свалившиеся на мою голову после её смерти, я бы запросто променял на ещё один год её жизни.

Сглатываю комок в горле, слизывая с уголка собственных губ солёную слезу. Не думала, что у нас с ним столько много общего.

– Её можно было бы вылечить, если бы она смогла перешагнуть через гордость и обратиться к Сандерсам. Но она не стала, и я понял, что он слишком сильно её ранил. Растоптал настолько, что она готова была пожертвовать жизнью, но не пойти к нему с протянутой рукой.

Он замолкает. Смотрит в одну точку, и я ещё теснее вжимаюсь в него, словно в попытке снизить градус его страданий.