Кукла моего отца (СИ)

Супругу ничего не стоило организовать наше с его матерью путешествие в Мексику за пять минут. Я едва успела уладить вопросы с учёбой. Благо очередное обострение Бенджамина настигло почти под самый конец семестра.

Перед отъездом я заехала к отцу в нашу старую квартирку, расположенную на втором этаже. Прямо над мастерской с магазинчиком. Когда мама была жива, отец весьма успешно занимался реставрацией антиквариата и восстановлением ветхой мебели. В те времена шла молва про его золотые руки и у отца даже не было нужды себя рекламировать. Сарафанное радио работало вполне успешно. Но после долгой болезни мамы и её смерти он уже не смог восстановиться, а посему дело почти пришло в упадок. Если бы не я.

– Пап, – зову его, отворив своим ключом дверь. Она скрипит, как и половица, на которую я ступаю.

Здесь пахнет нашим барахлом, а ещё спёртым, давно не проветриваемым воздухом. Я так и не смогла его уговорить перебраться в жилище получше. Бенджамин даже настаивал на этом, должно быть считая, что не пристало родителю супруги жить среди бедноты. Однако отец и слышать о подобном не желал. Это место его дом, его воспоминания о маме, о прожитых здесь счастливых временах.

Ко всему прочему, папа принял в штыки известие о том, что я выхожу замуж, посему не желал пользоваться дарами мистера Сандерса. Однако не все подробности моего тогдашнего решения ему были известны.

– Я тут, детка, – доносится до меня голос отца. Родной. Тёплый. До боли знакомый.

Складываю пакеты с продуктами в кухне и иду в гостиную. Он курит прямо напротив телевизора. Вокруг творится полный бардак из разбросанных носков и немытой посуды.

Возраст его не щадил, но я не хотела думать о том, что его рано подстерегла старческая деменция.

Чмокнула отца в колючую щеку, присев рядом с ним на корточки, вглядываясь в любимое лицо.

– Как ты тут, папуль?

Он поворачивается ко мне, изучая. Словно за ту неделю, что я отсутствовала, уже успел позабыть, как я выгляжу. Смотреть на дорогого мне человека в таком состоянии очень больно. Он ведь всего немногим старше Бенджамина. Их разделяли какие-то два года. Впрочем, их жизни были наполнены совершенно разными событиями.

Медицинские осмотры не ответили мне на вопрос, почему папа находится в таком состоянии. Но отчасти я понимала, что в этом имелась и моя вина. До брака с Сандерсом папа ещё напоминал того мужчину, которым был когда-то. Но с каждым последующим годом, казалось, его уже мало что интересовало помимо переключения каналов телевизора.

– Всё хорошо, детка. Ты до сих пор с этим иродом? – задаёт он извечный вопрос.

– Угу, – подтверждаю угрюмо, поднимаясь на ноги.

Осталось прибраться в квартире и подготовить отца к тому, что меня здесь не будет четыре недели.

Здесь хранились все мои вещи. После того как мы с Бенджамином расписались, он не позволил забрать отсюда почти ничего. Считая, что всё, что я имею, — это бесполезный хлам. Возможно, так оно и было, но его мнение меня совершенно не волновало. Я надеялась, что когда-нибудь смогу вернуться к прежней жизни. Поэтому не избавилась ни от одной из своих вещей. Старая, изношенная и вышедшая давно из моды одежда висела по-прежнему в моём шкафу. В моей комнате. И ждала своего часа.

Как бы я ни сопротивлялась, но вопросы организации дня рождения Йена всё равно повисли на мне. Муж рассудил, что я вполне в состоянии заняться этим из любой точки мира, а при необходимости мне во всём поможет Джил. К сожалению, он оказался прав.

До последнего я сомневалась в мотивах его поступков.

Видел ли он что-то из творящегося сумбура между мной и его младшим сыном? Чувствовал то напряжение, которое повисает в воздухе, стоит нам оказаться в одной комнате? Догадывался ли он о том, что я не могу смотреть на Йена, потому что совсем за себя не отвечаю? Жадно, голодно пожирая его глазами, улучая момент, когда поблизости никого.

Неоднократно Бенджамин становился свидетелем сальных шуточек Дугласа в мою сторону, но, видимо, считал, что они не стоят того, чтобы поднимать из-за этого бучу.

Впрочем, этих братьев не имело смысла сравнивать.

Когда я застала в тот день Йена в его комнате после ухода лечащего врача, у меня создалось впечатление, будто я заглянула в его распахнутую душу. Казалось, там всё так же разрушено, как и в его спальне. Уничтожено почти в ноль. Мне хотелось подойти к нему, обнять и склеить все сломанные части, восстановить детали, чтобы их острые углы не ранили его.

И когда он коснулся моих губ, я едва переборола в себе желание ответить на этот мимолётный поцелуй, пробудивший воспоминания о нашем знакомстве с ним.