Кухонный бог и его жена

— Они далеко? — спросил один старик.

— Не о чем беспокоиться! — прокричал в ответ Цзяго. — Он просто шутит. Никто сюда не идет.

Но люди вели себя так, словно его не слышат, и продолжали оглядываться на дорогу.

Однажды вечером Старина Мистер Ма просто прижал грузовик к обочине, остановил его и сказал, что мы не встречали местных уже несколько часов.

— Будем спать здесь, — сообщил он и улегся на своем переднем сиденье.

Приказ не обсуждался.

Ночью было так темно, что мы не могли определить, где заканчивается дорога и начинается гора или небо. Никто не отваживался отойти от грузовика. Вскоре мужчины сложили чемоданы, сделав из них стол, и стали играть в карты при свете лампы со свечой внутри.

У меня был уже большой живот, и я часто с болью ощущала, что мне пора облегчиться.

— Мне надо по-маленькому, — призналась я Хулань. — А тебе?

Она кивнула в ответ. И тогда я придумала замечательный план. Я взяла Хулань за руку и велела следовать за мной. Второй рукой я шарила по склону горы, и так мы отошли от мужчин, спрятавшись от них за склоном. Там мы и справили нужду.

Я очень изменилась с тех пор, как мы познакомились с Хулань в помывочной в Ханчжоу. Меня больше не смущали подобные ситуации.

Закончив свои дела, я поняла, что очень устала и еще не готова идти назад. Поэтому мы обе облокотились о гору и стали смотреть на небо. Несколько минут мы молчали, потому что под таким звездным небом слова были не нужны.

А потом Хулань произнесла:

— Мать как-то показала мне силуэты богов и богинь в ночном небе. Она сказала, что в зависимости от звездного цикла они выглядят по-разному. Иногда ты можешь увидеть лицо, а иногда — затылок.

Я никогда ничего подобного не слышала. Но кто знает, может, в ее семье или деревне действительно существовали такие поверья? Поэтому я просто спросила:

— Какие силуэты?

— Ой, я уже забыла, — грустно ответила она, и мы снова замолчали. Но спустя несколько минут тишины Хулань снова заговорила:

— По-моему, одну богиню звали Девушка-Змея. Вон, смотри, правда похоже на змею с двумя красивыми глазами наверху? А вон там, с большой туманностью посередине, кажется, Небесная Пастушка.

О, а эту историю я уже слышала.

— Нет, там Пастух и Ткачиха, — поправила я ее. — Одна из семи дочерей Кухонного бога.

— Может быть, а может, сестра Пастуха, — сказала она.

Я не стала спорить. Неважно, напутала Хулань или придумала, я слишком устала, чтобы выяснять. Я позволила мыслям отвлечься от разговора и скоро уже сама искала силуэты на звездном небе. Я нашла один, который назвала Разлученные Влюбленные Гуси, и другой — Лохматую Утопленницу.

Мы с Хулань принялись сочинять истории об этих созвездиях. Все они начинались со слов «давным-давно», а следом шло указание какого-нибудь воображаемого места из нашего детства: «в королевстве Дамы с лошадиной головой» или «на вершине небесной горы».

Я сейчас даже не вспомню эти истории. Они были очень глупыми, особенно у Хулань. Они у нее всегда заканчивались появлением героя, который женился на уродливом звере, а тот превращался в добрую и красивую принцессу. По-моему, в моих историях говорилось о важном уроке, усвоенном слишком поздно: например, не объедаться, или не разговаривать слишком громко, не гулять по ночам в одиночестве. В общем, героями у меня были люди, которые из-за своего упрямства покидали землю и оказывались на небе. И хотя я не помню, как выглядели те созвездия, в памяти сохранилось теплое ощущение дружбы, возникшее, когда мы вместе с Хулань глядели на звездное небо.

Все мы старались держаться за всё, до чего мог дотянуться наш разум: за выдуманные истории, за далекую звезду, которая внезапно становилась знакомой. Всё время путешествия мы искали в мире признаки счастья, покоя, который никогда никто не нарушит. Потому что больше нам нечего было искать.

Как-то мы увидели, как на спине пасущейся коровы сидит птица, и представили, что это верные друзья. А о худеньком деревенском мальчике, который с искренней улыбкой махал нам рукой, — он разительно отличался от парнишки у озера в Нанкине, — мы проговорили весь день. Он казался нам очень красивым и напоминал сразу нескольких племянников, которые в наших теперешних воспоминаниях всегда прекрасно себя вели.

А однажды мы ощутили нечто, что заставило нас забыть обо всех перенесенных страданиях и о неизвестности, ожидающей впереди.

Мы заночевали в деревне Двадцать Четыре Поворота. Она стояла в самом начале серпантинной дороги по горам. Наутро один местный житель сказал, что ехать по этой дороге надо сегодня, потому что завтра из деревни под названием Дыхание Небес на самом верху этого подъема будет спускаться другой армейский грузовик. И если мы встретимся с ним на пути наверх, то попадем в большую неприятность, потому что на этой дороге двум грузовикам не разминуться. Нам пришлось бы двигаться задним ходом, пока мы не найдем достаточно широкое место. Это было очень опасно, потому что любая, даже самая маленькая ошибка водителя стоила бы нам всем жизни.