Кухонный бог и его жена

Но в тюрьму он не сел. Цзяго не стал выдвигать против него обвинений. Оказалось, это Хулань его убедила не делать этого. Потом она объяснила, что сделала это ради меня:

— Я только сказала, что, наказывая мужа, он накажет и жену. Больше ничего.

Я долго ее благодарила: мне, дескать, очень стыдно, что ей пришлось приложить столько усилий, чтобы спасти меня и мужа от такой беды.

— Да я ничего не сделала, и Цзяго не сделал ничего, — сказала она. — А тебе надо забыть, что вообще что-то было.

Когда она так сказала, я поняла, что уж она-то ни о чем не забудет и что теперь я перед ней в долгу, который в свое время мне придется возвращать.

Конечно же, Хулань не знала, что натворила своим вмешательством и как я сожалею об этой ее услуге. И, несмотря на боль, я должна была проявлять благодарность. Это напомнило мне, как однажды в детстве Старая тетушка спросила, какая курица в нашем дворе нравится мне больше всего. Я выбрала ту, что ела у меня с руки, и тетушка приготовила ее в тот же вечер.

В общем, я раз за разом демонстрировала свою благодарность Хулань. Я заказывала кухарке ее любимые блюда и просила приготовить их так, как нравилось ей. Например, овощи держались на пару до тех пор, пока не теряли форму и вкус. Хулань ничего не говорила, и правильно: ни к чему было привлекать внимание к тому, что между нами происходило. Я велела горничной хорошенько убрать в комнатах Хулань и Цзяго, и опять она ничего не сказала. А несколько дней спустя я отдала Хулань большой отрез очень хорошей ткани, сказав, что мне не подходит ее цвет.

Конечно же, я слукавила. Эту ткань, бешено дорогую, замечательного персикового цвета, я выбрала за то, что она удачно оттеняла мою кожу. Отыскать нечто такое во время войны было почти невозможно.

— Мне этот цвет идет не больше твоего. — Хулань хмурилась, но ее рука уже поглаживала отрез.

— Бери, бери, — говорила я. — У меня теперь нет времени шить, раз мне придется ухаживать за мужем.

И Хулань приняла подарок без дальнейших протестов. Она знала, как ужасен мой брак, и позволила прикрыть этот факт несколькими ярдами прекрасной ткани.

Когда мой муж вернулся домой, я приготовила для него спальню. Он еще не окреп настолько, чтобы вставать с постели, поэтому я наняла медсестру, которая ухаживала бы за ним, делала ему перевязки, носила еду и выслушивала его жалобы. Эта медсестра проработала только один день. Следующая — не больше двух. В итоге мне пришлось ухаживать за ним самой.

Цзяго и Хулань навещали его каждый день, что было нетрудно, раз мы жили в одном доме. Однажды к нам пришли три пилота. Я отвела их к мужу, и они обращались с ним как с героем, говорили, что как только Вэнь Фу вернется в строй, Китай сможет быть уверен в скорой победе.

Все знали, что он никогда больше не станет летать. Какой из него летчик с одним глазом? Но все равно со стороны пилотов было очень любезно говорить моему мужу такие вещи, а Вэнь Фу очень радовался, слушая их.

Они были так вежливы, что я пригласила их поужинать с нами, думая, что Вэнь Фу этого бы хотел. Ему всегда нравилось проявлять свою щедрость таким образом. И он действительно сказал:

— Останьтесь, пожалуйста, останьтесь. Моя жена прекрасно готовит.

По-моему, он вспомнил те прекрасные ужины, которые мы устраивали в Янчжоу, когда я лепила по тысяче пельменей. Пилоты согласились, а я пошла вниз, чтобы велеть кухарке принести свежезабитую курицу.

После ужина пилоты, Хулань, Цзяго и я остались за столом, продолжая разговаривать, пока служанки убирали. Сначала мы старались говорить тихо, чтобы не разбудить Вэнь Фу. Я помню, что сначала мы торжественно обсудили близкую победу, — да, никто из нас не сомневался, что Китай скоро выиграет войну и что сейчас дело только в нехватке припасов.

Один из пилотов рассказал, что правительство заключило контракт на покупку американских самолетов, которые привезут из Индии, и что этих самолетов очень много, может, тысяча. Достаточно, чтобы сравнять количество боевых машин с Японией. Другой говорил, что в разных частях Китая возводят авиастроительные заводы — возможно, один появится даже в Кунмине. И мы все согласились, что так лучше всего. Самолеты надо строить самим, чтобы быть уверенными, что они надежно сделаны, а не принесут уйму проблем, как старые русские или новые итальянские машины. Китайские бомбардировщики и истребители были самыми лучшими, очень быстрыми, способными летать по ночам.